— Неужели у тебя совсем нет склонности к политической деятельности? — спросила она.
Он заколебался с ответом.
— Фактически меня влечет к этому занятию. Мне бы хотелось делать что-либо полезное. Одному Господу известно, как невероятно мне везло, так что я обязан послужить людям, которые менее удачливы, чем я. — Его лицо стало жестким. — Но я не отдам тебя!
Она подошла к кровати и прижала к себе его голову.
— Ты должен отказаться от меня, — прошептала она. — Не имеет значения, твой ли сын Генри или нет. Знаю, что ты любишь его как сына, важно подумать о его будущем. Тебе надо вернуться домой, Адам.
— Мой дом здесь.
— Неправда. Ты не просто Адам Торн. Ты маркиз Понтефракт, национальный герой и отец будущего маркиза…
— Кто бы им ни стал.
— Твой дом в Понтефракт Холле и Понтефракт Хаузе. Неужели ты не понимаешь, что мое сердце разрывается, когда я говорю это, дорогой мой? Неужели ты не сознаешь, что у меня в жизни ничего не было дороже тебя? Но наступает время, когда мы должны признать, что существуют вещи поважнее нас. Мы должны смириться с тем фактом, что у нас с тобой нет будущего. Ты должен отказаться от меня во имя будущего своих сыновей.
Он смотрел на нее. По его щекам текли слезы.
— Но что станет с тобой и Амандой? — спросил он.
— Я устрою так, что ты изредка будешь видеть Аманду. Что же касается меня, мой сладкий Адам, даже одно прощание с тобой может меня убить. Поэтому я не стану делать этого дважды.
— Ты хочешь сказать, что мы больше никогда друг друга не увидим? Мы были неразрывны с детских лет!
— Будет лучше, если мы сделаем так. Иначе мы опять окажемся в таком же положении, в котором находимся сейчас: в состоянии двоеженства, которое погубит нас.
— Нет! — вскричал Адам. — Я разведусь с Сибил…
— Ты знаешь, что развод исключается. Даже если его можно было бы устроить, а это практически невозможно, ты погубишь будущее своих детей. Они не переживут скандала.
Он закрыл глаза. Долго молчал. Потом опять посмотрел на нее.
— Когда? — прошептал он.
— Мы ничего не скажем Аманде и миссис Паркер. Сделаем вид, что все идет, как прежде. Ты пробудешь здесь неделю, как обычно. А потом, моя сладкая любовь, ты от меня уедешь навсегда.
Некоторое время он пристально смотрел на нее. Потом взял ее руки и поднес к своим губам.
— В эту неделю мы вместим целую вечность счастья, — прошептал он. — Вечность. Клянусь тебе в этом.
* * *
Открытый экипаж остановился у парадного подъезда особняка на плантации «Феарвью». Из него вылез Пинеас, а кучер достал его саквояж из багажного отделения. Сенатор поднялся на парадную веранду дома, где его встретила и поцеловала Элли Мэй.