— Вы подслушиваете! — сердито воскликнула Шарлотта.
— О, нет, мисс. Этого я никогда не делаю.
— Уходите! Приказываю вам!
— Да, мисс, простите. — Она помахала из-за Шарлотты Клейтону. — Пока, Клейтон, — потом, улыбнувшись Шарлотте, она пошла по коридору.
Шарлотта закрыла дверь и повернулась к мужу.
— Эти черные становятся ужасно наглыми, если хочешь знать. Полагаю, они надеются, что когда-нибудь их освободят янки, но лучше не вбивать им это себе в голову.
— Миссис Кавана уже освободила Дулси. Твой отец заставил ее вернуться сюда на работу, поэтому, думаю, у нее законное недовольство.
— Возможно. Но думаю, ты должен поговорить с ней, чтобы она не обращалась к тебе так фамильярно — Клейтон. Слуги должны знать свое место. Так, на чем мы остановились? Ах, да, на подарках. — Она возвратилась к столу. — После установления блокады становится трудно достать некоторые вещи, поэтому я связала тебе шарф. Конечно, он не понадобится тебе еще несколько месяцев, но хочу, чтобы ты знал, что я ежеминутно думаю о тебе. Вот он, примерь.
Она вытащила красный шарф и обвила им его шею.
— Какой красивый, — сказал он, — спасибо. Но в нем немного жарко.
— Конечно, пока что сними его.
Он возвратил ей шарф. Она положила его обратно в сумку, потом посмотрела на Клейтона. Наступила напряженная, неловкая тишина. Потом он тихо спросил:
— Хочешь ли ты взглянуть на то, что осталось от твоего мужа?
Она прикусила губу. Наступил момент, которого она больше всего страшилась.
— Только если ты сам хочешь, чтобы я посмотрела.
Клейтон закрыл глаза, взялся за простыню и, приподняв, отвел ее в сторону. Шарлотта взглянула и ухватилась за спинку койки.
— Симпатично, не правда ли? — спросил он, открывая глаза, чтобы взглянуть на нее.
— Это повязка чести, — хрипло произнесла она. — Конечно, хотелось бы, чтобы этого не произошло, но… ах, дорогой Клейтон, ты должен гордиться этим. Все будут знать до конца твоей жизни, что ты принес большую жертву ради славного дела.
— Любопытно знать, — заметил он, — насколько славным является в действительности это дело.
Шарлотта напряглась, вспомнив о письмах, которые он писал ей из Принстона.
— Неужели у тебя опять возникли сомнения? — воскликнула она. — После всего, что ты пережил, после того, как проявил храбрость, конечно, твоя вера в то, за что мы сражаемся, не могла поколебаться!
— Особой веры у меня никогда не было, и ты знаешь это.
— Но, Клейтон, в этом доме много людей, которые отдали так много…
— Многие из них пошли на эту войну потому, что искали хорошей потасовки и горели желанием попалить с близкого расстояния в янки. Большинство людей не задумываются над тем, за что они воюют, они просто воюют.