Вацлав, о котором сейчас ревниво вопрошал Мур, был школьным другом старшего брата и соседом по московской квартире. Он эмигрировал раньше всех вместе со своей двоюродной сестрой Машкой.
Вацек сказал мне о решении уехать на школьном выпускном вечере. Я сидела между ним и братом и умирала от духоты. На улице собиралась гроза, и в зале нечем было дышать. Все ждали конца длинных нудных речей и мечтали выскочить на воздух, на травку.
– Лиз, я в Америку сваливаю, – еле слышно прошептал мне на ухо Вацлав.
Стоял 1987 год. Слово «Америка» было полузапрещенным.
– Родственник объявился, троюродный дед по матери. Вовремя уехал на заработки. Свалил из Советов прям перед самой войной. Из Литвы. Приглашает. Уеду я отсюда. Жизни нет.
– А там будет?
– Будет.
– Уверен?
– Хуже не будет. А здесь что? В Армию? В Афган? Благодарю покорно. Мне жизнь самому нужна.
Когда я приехала в Калифорнию по приглашению Галки, Вацлав и Машка уже устроились, получили гражданство и неплохо зарабатывали.
Маша как-то быстро и ненавязчиво стала мне верным другом, тем, о котором дедушка говорил «с ним пойду в разведку». Она не клялась в вечной дружбе, а просто помогала по мере сил и возможностей.
Она помогла мне и тогда, когда я совсем потеряла голову, оставшись одна в чужой стране без денег, работы и официального статуса. Загранпаспорт потеряла, обратный билет в Москву был просрочен.
Маша позвонила мне, и я, не сдержав рыданий, поведала, что сплю в машине, которую одолжила на некоторое время у Галины, что я безработная, бесстатусная и безденежная. В то время Машка училась в Филадельфии и ничего не знала о моем бедственном положении.
– А где Вацлав? – зловеще поинтересовалась она, когда я немного успокоилась и смогла более-менее внятно отвечать на ее вопросы.
У Вацлава была своя жизнь, и я не собиралась садиться ему на шею.
– Понятно, – также зловеще протянула Машка и строго-настрого приказала завтра же встретить ее в лос-анджелесском аэропорту.
На следующее утро после ее приезда объявился злой как черт Вацлав.
– Не могла все согласовать со мной? – раздраженно поинтересовался он. – Обязательно надо было жаловаться Машке?
Не слушая оправданий, впихнул в машину и отвез в Санта-Ану. Там Вацлав мгновенно расписался со мной в суде и я без промедления получила все официальные бумаги, как жена американского подданного.
Вскоре познакомилась с Елизаветой Ксаверьевной и переехала к ней, появились деньги, мама выслала с оказией внутренний русский паспорт, чтобы оформить новый заграничный в посольстве. На сына бывший муж не претендовал, он остался с моими родителями в Москве, пока я не утрясла все формальности. И жизнь по-тихоньку наладилась.