Стоял неподвижно и покорно, словно нищий перед господским домом, заглядывал внутрь. И ему казалось, что, может, как-нибудь незаметно проберется через коридор. Но мало на это надеясь, представлял себе, что же ему скажут в селе, если он вернется ни с чем.
Другой жандарм, охранявший здание с улицы, успел уже узнать, кто такой Панько, и направился прямо к нему.
— Марш! — закричал и этот на Панька, так свирепо, точно он и ему причинил большую неприятность. — Стоять здесь не дозволено!
Запуганный Панько быстро зашагал по направлению к ярмарке, и у него было такое чувство, как у ребенка, которого палкой выгнали из чужого сада.
«Бедная моя головушка, — думал он, — что же мне делать?» Он озирался вокруг, словно ища глазами человека, который бы помог его горю.
Наконец он увидел односельчанина Ивана в высокой бараньей шапке. Тот, наклонившись, стоял на возу, копаясь в мешке.
Счастливая мысль осенила Панька, и он направился прямо к Ивану.
— Вот о чем я вас попрошу, — начал Панько, опираясь рукою на грядку телеги, — одолжите-ка мне вашу шапку!
Иван удивился:
— А вам же зачем моя шапка?
Панько подумал с минуту.
— Вы не спрашивайте зачем, а одолжите. Я вам пока свою дам.
Иван с беспокойством почесал затылок.
— Простите, — говорит, — Панько, но я не знаю… зачем… А ну, потом какая беда… — робко начал Иван, подозревая, не наделал ли Панько чего-нибудь в городе, а теперь хочет переодеться, чтобы его не узнали.
Панько догадался, чего боится Иван.
— Да вы, Иван, ничего не бойтесь. Это, видите ли, я голосую за нашего кандидата, а там бьют.
— Опять бьют? — перебил Иван. — А говорили, что на этих выборах не будут бить.
— Какое там не будут! — вздохнул Панько. — Мне вот уже шестьдесят и два минуло, а еще в жизни никто так в зубы не давал, как сегодня какая-то сволочь, побей его господь! Да в зубы что там! Но жандарм еще и прикладом замахивается. А я старый человек: боюсь, что мне там и конец будет. Ну, одолжите, Иван, подложу я в шапку соломки, все же не так страшно.
Иван замялся: и отказать неловко, и давать не хотелось.
— Так-то оно так, Панько, но поймите, — мямлил Иван, — жаль, конечно, и вашей головы, но жалко и моей шапки: как треснет прикладом по шапке — так она и расползется по швам.
— Да я вам, ей-богу, новую куплю. Раз уж назвался грибом, то полезай в борщ. Пусть мне обойдется это в копеечку, а проголосовать надо.
Волей-неволей, но пришлось Ивану взять у Панька шляпу и отдать ему свою шапку. Панько выдернул с воза порядочный пук соломы, помял его, потер и аккуратно уложил на дно шапки, потом осторожно приладил ее себе на голову и натянул до ушей.