— А нечего было заявлять в милицию.
— Заявлять? Меня в таком состоянии доставили в больницу, что врачи ее сами вызвали.
— Сказал бы, что не знаешь, кто тебя избил. Ну, так даже лучше вышло, еще и заплатишь мне.
Ира не сошла с ума, она очень хорошо понимала, что делает, и у нее была мощная поддержка. Чумаков сам наставлял ее. Как только Паша услышал имя Чумакова, он понял, кто срежиссировал весь этот спектакль. А на следующий день его вызвали к следователю, вновь допросили и взяли подписку о невыезде. Заявление о том, что это его избили, и медицинское заключение о нанесенных ему побоях таинственным образом испарились из дела, да и само дело по его заявлению не было возбуждено. Начался долгий процесс. Павел отрицал факт избиения девушки, требовал провести повторную, независимую медицинскую экспертизу состояния Иры. Но время шло, а она отказывалась проходить обследование. Знакомый медик объяснил Павлу: что если у нее раньше был перелом руки, то будет очень трудно доказать, что она получила его не сейчас.
— Как же она с повреждением позвоночника ходит?
Тот пожал плечами:
— В суд же представили рентгеновские снимки… Вот такой у нее организм феноменальный. Против снимков не попрешь.
Павел решил поговорить с Чумаковым, пришел к тому в офис. Бывшие сослуживцы уже знали, что Павел напал на Ирину, девушке сочувствовали. Охранник снизу сразу позвонил ей, предупредил, кто идет. Ира с усмешкой поджидала его. В приемной Павла встретила не бывшая любовница, а невозмутимая секретарша. Девушка вела себя так, словно впервые его видела. Она официальным, сухим голосом поздоровалась и сообщила шефу по внутренней связи:
— Федор Николаевич, к вам посетитель.
— Кто?
— Павел, бывший сотрудник вашей фирмы.
— Пусть подождет…
Павел присел у журнального столика, взял из стопки журналов и газет верхнюю, развернул, попытался читать, но строки прыгали перед глазами. Ничего не видя от волнения, он продолжал сидеть, уставившись в газету, пока спустя тридцать минут не звякнул телефон.
— Пройдите, Федор Николаевич примет вас, — сухо бросила ему Ира и продолжила печатать. Паша нервно вскочил и так с газеткой и вошел в кабинет.
Он старался держаться увереннее, солиднее, без приглашения подсел к столу и попытался сходу прояснить ситуацию:
— Федор Николаевич, что происходит?
— У меня все в порядке, ничего особенного не происходит, а у тебя?
— По-моему, мстить более удачливому сопернику непорядочно, тем более человеку с вашим положением.
— Это ты-то удачливый соперник?! Ну-ну, чего же ты тогда девушке скандал закатил? Сосунок… Ты говоришь, что я веду себя не порядочно?! Это ты — мелкий пакостник. Я с тобой обошелся, как с разумным человеком, захотел перейти на другую работу — пожалуйста, иди. А ты, говнюк, в благодарность за хорошее отношение начал приставать к моей девушке. За это таких, как ты, наказывают. И еще смеешь обвинять меня! Я с тобой обошелся по-божески, ты живой остался, а могло быть и хуже. Удачливый соперник… Ты еще не дорос быть моим соперником.