— Давай сюда, — Николай вскочил, выхватил игрушку из рук Александра и одним движением посадил головку на место.
— На, дивчина! — и довольный собой вышел из комнаты, наверно, пошел на кухню за хлебом и молоком. По дороге он сдвинул с места своим крепким бедром кресло, потом журнальный столик.
Александр отвернулся к стене, закрыл глаза. Матильда вышла из комнаты. Где-то на втором этаже ей однажды попадались на глаза гантели, эспандеры. Она нашла их, принесла и положила на стул около Саши.
— Тренируй руки. Пролежал столько без дела, к тому же почти ничего не ешь и хочешь, чтобы руки оставались сильными. Так не бывает, работать надо.
Он глянул на гантели и опять отвернулся.
— Только ты побыстрее приходи в норму, а то Вера слишком часто куклу ломает, у Николая же такие порывы редко случаются.
И Саша вдруг улыбнулся и взял резиновый эспандер, а ей захотелось поцеловать его за эту улыбку.
— Ты, наверно, раньше занимался спортом? Каким?
— Всем понемногу — и плавал, и на велосипеде гонял. Немного боксом…
— Вот что я не люблю, так это бокс. Что в голове останется, если по ней молотят, как по груше?
— Потому я и бросил его, — снова улыбнулся он. — А в последнее время просто качался на тренажерах, делать было больше нечего — или водку пить, или качаться… Вот Сергей — явно бывший спортсмен.
— Да? А Николай?
— Этот ходку имеет.
— Ходку? В смысле, он сидел?
— Уверен, сидел, и явно не за мочеиспускание.
Поначалу было естественно, что Матильда подает больному еду в постель, по первому зову несет чай, меняет влажные рубашки. Но время шло, и Саша почувствовал неловкость, что вынужден пользоваться ее услугами.
— Прекрати извиняться, мне с вами все же веселее, чем одной, так что расплачивайся разговорами, — шутила она.
Однако Матильду немного царапало, что он совершенно не стесняется ее. То ли так привык, что она обслуживает его, то ли не воспринимал ее как женщину. А вот ее тянуло к мужчинам… Или это просто после длительного одиночества, или Менялы так подействовали, но каждый раз, меняя Саше белье, она чувствовала, как начинает колотиться сердце. Ах, как это не вовремя, не к месту… Что это она стала такой чувственной? Почему сейчас в этой глуши она видит в своих постояльцах мужчин, а не бесполых собеседников, как это бывало раньше? Ей все время хочется общаться с ними, даже немного флиртовать… А ведь они должны быть для нее просто товарищами по несчастью… Про себя она посмеивалась: похоже, у нее начался подростковый период — тот, когда впервые возникает интерес к противоположному полу, тот, что она пропустила в юности.