— Бе-е, еще хуже.
— Так просветил бы меня, крестничек.
— Ганджик. Дурь. Шмаль.
— Ну пусть будет шмаль, — решила я.
— А предки?
— Они про нас и не вспомнят. Давай его сюда.
— Ладно, расколола. — Каспар открыл железную коробку и вытащил полувыкуренную «шмаль». — Вот уж не думал, что буду кумариться со старшими.
Кумариться? Со старшими? Я вспомнила, что он еще совсем мальчишка, — потому меня и встревожило замеченное мельком содержимое той же коробки. Еще сильнее настораживало то, что Каспар курил в разгар дня, в доме, где кишмя кишели гости. Но чтобы не спугнуть его, я на время отмахнулась от тревожных мыслей. Я, «старшая», сидела в кресле-мешке и курила косяк. С первой же затяжки стало ясно, что дрянь крепкая. В голове сразу загудело, и я решила, что с меня хватит. На виду у пятнадцатилетнего крестника я сделала вид, будто глубоко затягиваюсь, задержала дым во рту и выпустила его через нос. В отличие от меня Каспар затягивался не по-детски, но на него дурь подействовала не сильнее, чем на меня.
Правда, наркота все же развязала ему язык: Каспар принялся рассказывать мне о девчонках, которых так и не закадрил. О парнях, которым достаются лучшие девчонки. О девчонках, которые бегают за ним, но ему они по барабану. Все как раньше. Мы дурачились, хихикали над всякой ерундой, а потом набросились на остывшую пиццу как на невиданный деликатес. Я уже была готова решить, что Франческа и Ник слишком строги с сыном. Если не считать травки, Каспар ничуть не изменился. Когда зашла Франческа, мы по-прежнему болтали, развалившись в кресле-мешке.
— Боже, чем тут так несет? — ахнула она и замахала ладонью перед лицом.
Скажу честно: я запаниковала. Но Каспар легко выкрутился:
— Да это Тесса привезла мне курительные палочки из Индии.
— А-а. Спасибо, Тесса.
Вот крысеныш. Но возражать я не стала — не хватало мне еще ссориться с Франческой. Или подставлять крестника.
— А тебе я привезла чай с масалой. — В данном случае я сказала чистую правду.
— И давно вы тут прячетесь вдвоем?
От меня не ускользнули резкие нотки в ее голосе.
— Слушай, я выдохлась, — призналась я. — Мамаши говорят только о детях, так что пришлось болтать с папашами, которые о детях не вспоминают. Но стоило только завести разговор, прибегали жены, пугали их какой-то «Рибеной» и уволакивали. Вот я и забрела к Каспару.
— А ты на что рассчитывала, блондинка с плоским животиком, да еще вся в белом? У детных таких животов не бывает. По крайней мере, у обычных мамаш. Рядом с тобой поневоле занервничаешь. Они же почувствовали себя клушами.