— Они и есть клуши, — вмешался Каспар.
— Лучше молчи, знаток.
Я с трудом подавила раздражение и не удивилась тому, что Каспар закатил глаза.
— Я думала, ты тоже их терпеть не можешь, — беспомощно вступилась я за крестника.
— Просто стараюсь ставить себя на их место. Между прочим, гости давным-давно разошлись.
— А который час?
— Семь.
Мы с Каспаром виновато переглянулись. Надо же было так заболтаться!
— Просто пришлось многое наверстывать. Я ведь его сто лет не видела.
— Зато теперь насмотрелась.
Я вышла вслед за Франческой в коридор. Каспар ни за что не заподозрит, что я шпионила за ним.
— Если гости разъехались, сейчас спущусь и приготовлю тебе чай с масалой, — пообещала я.
— Лучше косяк, да потолще. Или молоток.
То ли подсознание сыграло с Фран шутку, то ли она давала мне понять, что на басни о курительных палочках не купилась. Что ж, будем блефовать.
— Косяками их теперь никто не называет, — объяснила я.
— Неужели?
— Ага! Только «шмаль», «дурь», ну и старая добрая «травка» сойдет.
— Шмаль? И как это пишется?
— Кажется, через «ж». Выясню у знакомых.
Франческа резко остановилась, повернулась на потертом паласе в узком коридоре и вгляделась мне в глаза.
— Наверное, легко быть тобой, — сказала она.
— Что?
— Потому и Каспар тебя обожает. Ты взгляни на себя: стильная, невозмутимая, свободная…
— Фран… — я подпустила в голос недоверия, — ты сама просила меня поговорить с ним. Я всего лишь выполнила твою просьбу.
— Помню. Извини, просто я… ничего не понимаю! — Она помотала головой. — Ну и как, удалось?
— По-моему, Фран, с ним все в порядке. Бузит, конечно, но в душе он все тот же Каспар.
— Ты уверена, что причин для беспокойства нет?
— Абсолютно.
— Он меня ненавидит.
— Да нет же, дурочка. Ты прекрасная мать, и если Каспар этого не понимает, значит, он болван. Пожалуйста, не принимай его выходки на свой счет — это гормоны. Повторяй за мной: все дело в гормонах.
Но Франческа промолчала. Она считала, что лучше знает своего сына. И, как потом выяснилось, она была права.
У подножия лестницы ждал Ник с бокалом вина для жены.
— Отмучились! — Он поцеловал ее в макушку.
Рука об руку они добрели до дивана и синхронно рухнули на него. Я опять убедилась, что они подходят друг другу как две половинки целого. И всегда подходили. Неужели Франческа не понимает, как я ей завидую? Впрочем, когда-то завидовать было нечему. Поначалу я ее жалела.
* * *
Наши пути разошлись навсегда в тот день, когда зареванная Франческа нарисовалась у меня на пороге. Она вытащила кулак из кармана дешевого синего анорака, разжала пальцы и, как малыш демонстрирует друзьям обсосанный леденец, показала мне смятый и мокрый от пота тест на беременность: две невинные синие полоски, более многозначительные, чем мы могли себе представить.