— Конечно, — кивнул Джеймс. Слишком вежлив, чтобы отказать.
— Я видела тебя на похоронах, — вспомнила я.
— Очень жаль твою подругу. Но она могла бы гордиться тобой.
Я просияла. Прошло два месяца, а я все еще не могла забыть свое импровизированное выступление на панихиде.
— Спасибо.
— Кстати, а где близнецы?
— На этих выходных — у родителей Нейла.
— Как ты с ними справляешься? Должно быть, сбиваешься с ног?
— Я? О нет. Они не со мной. Их усыновил брат Нейла. У них чудесная семья, он строитель, как раз недавно закончил пристройку к дому — там теперь четверо детей. Я у них часто бываю. Мальчишки уже ползают! — Я ощутила знакомый прилив гордости, вспомнив о близнецах, и чуть не расплакалась, опять подумав, что их мать не видит, как они выросли.
— Я слышал, ты была их опекуншей.
— Собирал на меня компромат? — В настороженный вопрос я подпустила толику кокетства.
— Нет, — соврал он и ковырнул землю носком ботинка. — Но краем уха слышал, у тебя новая работа.
Я улыбнулась:
— Значит, все-таки собирал.
Кора и дочери Джеймса умяли изюм в два счета, и мы оба поняли, что они замерзли и проголодались.
— Пойдем-ка домой, Кора. Тебе пора отдыхать.
— И нам тоже, — сказал Джеймс.
— А можно, мы потом опять поиграем вместе? — спросила Кора.
Пауза. Долгая и неловкая.
— Мы бываем здесь раз в две недели… — сообщил Джеймс.
Раз в две недели? Точно разведен!
— Можно, крестная? Мы придем сюда?
— Пожалуйста! — хором запросили девочки. — Папа ни с кем не разговаривает, даже поиграть не дает!
Джеймс, скроив свирепую мину, накинулся на девчонок, защекотал их. Обе завизжали.
— Можно подумать, вам житья не дают, никаких развлечений! — прорычал Джеймс. Они снова захихикали. — Ни игрушек, ни конфет. Ни прогулок на детскую площадку. — Он отпустил их, выпрямился и посмотрел на меня: — А ты что скажешь?
— Конечно, мы придем. Я договорюсь с Билли.
— Ну, мы-то придем обязательно, так что если захочешь…
Что? Что он хотел добавить?
— Я не прочь.
— Вот и хорошо.
— Хорошо, — повторила я.
Все вместе мы побрели к калитке детской площадки. Джеймс поглядывал на меня, но, когда я перехватывала его взгляд, отворачивался. Наконец попрощались.
— Еще раз извини, — сказала я.
— Забудь.
Мне вспомнилось, как я сидела в парке возле площадки, похожей на эту, теребила краденый халат и глушила вино.
— Ты, наверное, подумал, что я больная на всю голову.
— И до сих пор так считаю, — подтвердил он, но по губам скользнула слабая улыбка.
Мы разошлись.
— Он хороший, — сказала Кора.
— Думаешь?
— Только старенький.
Я взъерошила ей волосы, подумав, что очень скоро этот жест начнет ее раздражать.