Потом Вадим неудачно поговорил с женой о том, чем занять дочерей летом, потому что большинство их подружек разъехались, а остальные должны были скоро уехать. Нужно было что-то решать, чтобы, каждая по-своему, они обе не сошли с ума от летнего безделья и скуки.
Ответ Вадима, что это надо обсудить, об этом надо подумать и что в данный момент ему нечего сказать, вызвал обиду. Вадим услышал, что он занимается только самим собой, что он совершенно не занимается детьми и что тянуть с решением вопроса отдыха девочек нельзя. Вадим сильно не спорил, особенно в части занятия детьми, поскольку с этим было трудно поспорить. Его оправдание, мол, у него сложная ситуация и много проблем, которые буквально навалились, но он старается не огорчать жену и детей подробностями, вызвали ещё большую обиду. Он услышал, что, сколько жена помнит, у него всегда были самые трудные ситуации, проблемы, причём всегда они наваливались, и что это очень удобное оправдание, а то, что Вадим не сообщает своей жене о сути проблем, – не что иное, как недоверие, а порой и ложь.
В общем, Вадим вышел из дома раньше, чем было необходимо, и решил прогуляться по летним сумеркам, которые любил в городе больше всего. Любил когда-то, когда хватало времени и душевных сил любить сумерки и отличать июньские от июльских.
Вадим шёл по знакомым с детства, но давно не хоженным улицам, переходам, перекрёсткам и переулкам, по которым уже только ездил. Видел много людей, которые никуда не спешили летним вечером, и завидовал всем и каждому самой что ни на есть настоящей завистью. А людей в городских летних сумерках было немало. Не важно, что понедельник, главное – лето.
Вадим видел молодую пару с коляской, которая шла мимо одного из немногих в городе больших, красивых и старых домов с аркой и колоннами. Молодые родители поднимали головы и смотрели в уже зажжённые окна. Вадим понимал, что, скорее всего, у ребят нет своего жилья, что ютятся с родителями или снимают угол – вот и гуляют, смотрят в окна и фантазируют: как там, за этими стёклами и шторами? Наверняка там счастье! А как же может быть иначе, когда есть своё жильё, да ещё в таком дивном доме. Смотрел на них Вадим и завидовал.
Видел Вадим деда, который ехал на велосипеде с выцветшим и выгоревшим древним рюкзаком на спине и со старенькими удочками, привязанными к раме скрипучего, собранного из нескольких сородичей велосипеда. Ясно было, что едет дед на ночную рыбалку. Едет недалеко. Вот отъедет за парковую зону до реки, там и устроится. Захватит вечернюю зорьку и рассвет, когда самый клёв, а потом отдаст рыбу соседке, потому что жена или давно ушла, или умерла, или вовсе не было у деда жены. И автомобиля не было. И мотоцикла. Даже велосипед этот он не покупал, не забирал его, блестящий и пахнущий смазкой, из магазина, не снимал промасленной бумаги с новенькой его цепи. Достался ему этот велосипед как-то давно, и не целый, а только часть. Остальные детали насобирал дед бог знает где, но вот едет на рыбалку и ездит так много лет. Проехал дед мимо Вадима, спесиво ругнул звонком какую-то нерасторопную женщину на повороте и удалился. Вадим позавидовал и ему.