– Мы и пили раньше. Веранда на солнечной стороне, мы ее всегда называли «сковородка» – пока тетя Зина виноградом не увила. Но и виноград не всегда спасает. А отсюда еще красивые закаты можно созерцать.
– А дом ведь, наверное, твой отец построил?
– Ну да, это его проект, а потом он еще ковырялся, все время что-нибудь улучшал, – неохотно и скороговоркой, как всегда об отце, ответил Володя. Он указал на несколько книжек, лежащих на столе: – Вот, если интересно. Все обычно смотрят. Он же начинал с книжной графики, порядочно наиллюстрировать успел. Романтические в основном картинки. Пеньки и коряги потом появились.
Карина взяла книги, полистала – Джек Лондон, Грин. Обрадовалась:
– Фрези Грант! «Бегущая по волнам»! Добрый вечер, друзья! Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу… Какая она тут прозрачная, сама как волна! Знаешь, иногда бывает, что в фильме или на картинке – совсем не такие лица, как в голове возникли, совсем непохожие, и просто досада – лучше бы совсем не рисовали… А здесь она такая, как надо!
– Ну, раз ты тоже романтик, – немного насмешливо, как показалось Карине, ответил Володя, – то открою тебе романтическую тайну – это на самом деле мама.
Он протянул ей фотографию юной черноволосой девушки с глазами широко распахнутыми и такими живыми, словно она собиралась вскочить и броситься навстречу то ли птичке из фотоаппарата, то ли кому-то за кадром. Очень похожа на Фрези, а вот на Володю…
– А папин портрет? – затребовала Карина, и Володя понимающе закивал:
– Как же, как же! Это тоже входит в программу. Сейчас покажу. Я в этот момент становлюсь экспонатом, и каждый сам решает – в мать, в отца, в заезжего молодца…
Но Карина, решительно не обращая внимания на эту невесть откуда взявшуюся иронию, рассматривала фотографии. Потом поинтересовалась, нельзя ли увидеть более ранние и поздние – и такие, где папа с мамой вместе, и такие, где они втроем, – и Володе пришлось выкапывать из кучи на полу большой альбом с дугообразными прорезями в толстых картонных страничках.
Ага, вот снимки, один черно-белый, а второй уже цветной, где и отец, и сын одного возраста. Обоим около сорока. Володя и на отца не похож, несмотря на то что оба невысокие, поджарые, с почти одинаковыми, если всмотреться, чертами лица. Но у художника темно-русые кудри вольно отпущены чуть ли не до плеч – а его наследник пострижен предельно коротко. У художника в неудержимой, чуть хмельной улыбке радость, что ему принадлежит весь этот мир, – а наследник спокойно смотрит в объектив, нимало не сомневаясь, что мир принадлежит ему, а вот улыбаться при этом не обязательно. На художнике расписной цветастый батник, явно моднючий в те времена, – на наследнике же, как всегда, что-то серенькое. Да, такую непохожесть надо было хорошо продумать и тщательно создать.