— Изабелла, возьми себя в руки, — резким тоном произнесла Элеонора. — Ты должна ходить, иначе как ребенок сможет родиться?
Но Изабелла только стонала, предрекая себе скорую смерть. В два часа ночи Элеонора послала за повивальной бабкой.
— Она не справится сама, — сказала Элеонора. Акушерка осмотрела свою пациентку и поцокала языком:
— Ребенок очень большой, а она маленькая. Это первые роды? Она ходила? Нет? Это плохо. Давайте посмотрим, что можно сделать.
На рассвете Изабелла кричала, не помня себя от боли. Для нее уже ничего не имело значения: ни где она, ни что с ней происходит. Единственное, что она еще ощущала, это боль, которая была везде. Ей казалось, что кто-то намеренно подвергает ее пыткам. Она представляла, что умерла и попала в ад, а черти тычут в нее своими раскаленными длинными вилами, наказывая за грехи. Подручные дьявола говорили страшными голосами, эти звуки набухали в ее голове, а затем громко взрывались. Они были все словно на одно лицо — порочные, злые, безжалостные. Они хотели растерзать ее и смеялись над ней. Она кричала:
— Матерь Пресвятая Богородица! Помоги мне! Я не согрешила. Прости меня. Я не буду больше. Хватит.
У одного из чертей было лицо ее мужа, и он особенно старательно мучил ее.
— Она слишком маленькая, — сказал дьявол женским голосом. — Нам придется вытягивать его.
Кто-то попытался разорвать ее изнутри.
— Нам придется вытягивать его, — произнесла акушерка. — Она может умереть. Мне понадобится ваша помощь.
— Ребенок выживет? — спросила Элеонора.
— Не могу сказать точно, — ответила акушерка. — Наша задача спасти роженицу. Останется ли в живых ребенок, я не знаю.
— Постарайся быть храброй, любимая моя, — проговорила Элеонора, отирая пот со лба дочери.
Она не могла не видеть, что лицо Изабеллы искажено судорогой постоянной боли.
Изабелла снова закричала. Ее крик звучал пронзительно, словно принадлежал не человеку, а животному.
Элеонора задрожала от плохих предчувствий.
— Поторопитесь! Она страдает.
Сесилию отослали из комнаты, потому что она была на грани обморока. Элеонора и Ани остались с акушеркой. На дверях поставили горничных на случай, если понадобится их помощь. Сесилия спустилась вниз, где ее принялся утешать Эдуард. Джо сидел у окна, глядя на утренний свет. Его лицо было искажено гримасой страдания и боли. Изабелла всегда была предметом его особых переживаний.
Крик превратился в однотонный высокий звук. На самом пике он вдруг оборвался. Казалось, человеческое ухо не могло бы выдержать знака такого невыносимого страдания. В воцарившейся на минуту тишине вдруг послышался слабый плач ребенка. Маргаритка крепче прижалась к мужу и разразилась слезами.