— Зло всегда ненавидит добро, — тихо произнесла Элеонора. — Мне видится здесь угроза герцогу.
Генри пожал плечами:
— Может, вы и правы. Но король просто счастлив, что его брат сейчас при дворе. Он проводит много времени в обществе Глостера, вспоминая старые добрые времена и строя планы на будущее. Королева скрежещет зубами и мечется по своим комнатам, как загнанный зверь. Она только и делает, что посылает шпионов разведать, о чем разговаривают венценосные братья.
Молодые люди рассмеялись, а старшее поколение хранило мрачное молчание.
— Милорд Глостер привез с собой много челяди и придворных? — поинтересовалась Элеонора.
Генри торжественно улыбнулся ей.
— Я знаю, почему вы спрашиваете. Я намеревался рассказать немедленно… Ваш внук приехал вместе с милордом. Мы встретились однажды, вскоре после его прибытия в Лондон. Я хотел пригласить его отобедать у меня, но у нас не было времени встретиться, ведь я как раз собирался в Йорк. Но вам наверняка будет приятно узнать, что он в добром здравии и шлет вам поклон. Он очень хорошо зарекомендовал себя в военной кампании, как я понял, потому что милорд о нем самого прекрасного мнении. Том очень скромный, он позволил себе лишь намекнуть на свое истинное высокое положение. Он показал мне рану, которую получил в битве. После нее останется очень впечатляющий шрам, скажу я вам. На все предплечье.
— Благодарение Богу, что он цел и невредим, — откликнулась Элеонора. — Рана заживает?
— Да, быстро. Том показался мне молодым человеком с приятным и легким характером, потому что милорд обычно призывает его к себе, когда впадает в меланхолию, что происходит довольно часто, насколько я понял. Милорд Глостер весьма достойный человек, но ему вряд ли приходится по вкусу двор мадам Вудвилл с его увеселениями.
— Увеселения, которые носят добродетельный характер, я уверена, пришлись бы ему по вкусу… — начала говорить Элеонора с металлом в голосе.
— Вы правы, — прервал ее речь Генри. — Но все равно там можно найти массу интересных людей: образованных, остроумных, гениальных, тонких ценителей прекрасного, искусств, науки. Возможно, что королева ведет себя, как тиран, возможно, что у нее не сердце, а ледышка, но именно ее усилиями двор стал предметом зависти всей Европы.
Он поставил Элеонору в двусмысленное положение: с одной стороны, она не могла не признать, что английский королевский двор лучший в мире, но с другой — не хотела оказывать честь мадам Вудвилл.
Пока она вела невидимую борьбу сама с собой, Генри продолжал:
— Между прочим, у меня есть еще одна новость, на этот раз она касается вашего сына.