Оголенной рукой с трясущимися жировыми складками она делает приглашающий жест, и Гариф занимает соседнее с ней кресло.
— Пуся, а цветы, чтобы на длинных ножках, да? — сколь возможно браво почти вскликивает Максим, берясь за ручку двери.
— Иди уже, — устало и чванно роняет эту пару слов Роза, даже не удостаивая несчастного движением глаз.
— Что это вы решили перейти со мной на «вы»? Изначально, как мне помнится, вами был избран более безыскусный способ обхождения, — замечает Гариф, лишь только закрылась дверь за Максимом.
— Слушайте, не будьте занудой. Я же сказала уже, что… А впрочем, вы это заслужили. Да.
Некоторое время она напряженно молчит, глядя вперед, в сторону сцены.
— Я надеюсь, вы не ждете от меня извинений за мое балагурство? — наконец произносит она, не меняя позы.
— О-о! Вы когда-то перед кем-то извинялись?
— Дело не в том… Хотя, и в этом, — продолжает невесело Роза. — Знаете… Знаешь, давай все-таки на «ты»?
— Заметано.
— Я догадываюсь, какие интересы могу возбуждать в людях вообще и в мужчинах в частности… — вдруг она сколь возможно порывисто разворачивается к Гарифу, маленькие некрасивые глазки ее загораются влажным блеском, голос становится резким, интонации еще более капризными, с нотками будто бы обиды. — У меня много денег, Гариф.
— Я представляю.
— У меня так много денег, что ты не можешь себе этого представить. Но никто, никто и никогда не хочет увидеть во мне… хотя бы просто человека.
— Что ж, имея такие, как ты говоришь, деньги, остается задумываться только об этом, — ухмыляется Гариф.
— Да, тебе это и должно было показаться блажью узколобой миллионерши, свихнувшейся на сердцещипательных оказиях. Как ты думаешь, сколько мне лет?
— Ну-у… — Гариф задумывается. — Пожалуй, не больше сорока, — наконец разрешается он победно.
Горький смешок Розы дает ему понять, что догадка не была особенно точной.
— Ясно… — говорит она. — Как джентльмен, лет десять ты решил сбросить… А между тем, мне всего-то тридцать шесть. Да, не удалось тебе сделать комплимент. А я и не нуждаюсь в комплиментах. Что мне себя обманывать? Я знаю, что некрасива…
— Нет, ну почему же… — не очень уверенно вступает Гариф, но Роза останавливает его.
— Не насилуй себя, не этого я от тебя жду. Может, мы больше никогда не увидимся… Давай, просто поговорим. Поговорим, как два человека, ничем друг другу не обязанные. Хотя… Какой смысл, правда?
Она вновь берет с обширных своих колен золотую сумочку, принимается рыться в ней. Между тем все сотрясает грохот новой песни.
Люба, Люба, Люба,
Слазь скорее с дуба,