Вернулись разведчики, доложили, что до лагеря Плети рукой подать — и что бунтовщики явно к чему-то готовятся.
— Знать бы точно, когда начнут… — Акийнурм зло сплюнул. — Может, я переоденусь во что попроще и выдам себя за одного из них?
Господин Оттенс покачал головой:
— Даже не обсуждается.
— Такой шанс упустим! Они наверняка не ждут, что кто-то ударит с тыла. Знай мы, где находится штаб Плети…
— Но мы не знаем.
Во тьме громыхнуло — вроде бы гром, хотя господин Оттенс уже не был уверен.
Они не зажигали огней. Расположились на верхушке — холм был древний, когда-то здесь стояла дозорная башня, но с тех пор прошли века, и от неё остался только фундамент. Отряд устроился в каменном круге, хотя тот не защищал ни от дождя, ни от ветра — он и не мог, поскольку большей частью был не выше колена.
Скоростели лежали, сунув головы под крыло, по-детски попискивали, вздыхали. Андэлни сидели у них на спинах и изредка переговаривались приглушёнными голосами, но чаще прислушивались к тому, что творилось на западе.
Барабаны очень медленно, исподволь, ускоряли ритм. Потом ночь взорвалась криками, гулким громыханием — металл бил о камень сразу в нескольких местах.
— Ворота, — сказал сотник. — Они сделали тараны, вот же сучьи дети!
Господин Оттенс кивнул:
— Это хорошо. Значит, у Плети нет своих андэлни в замке.
— Вот сейчас бы и ударить им в спину, пока они там…
— Нет, — спокойно ответил господин Оттенс. — Будем ждать.
И они продолжали вслушиваться во тьму. Вдалеке иногда сверкали сполохи, но ничего, связанного с чарами, — просто молнии.
Удар следовал за ударом, а потом вдруг раздались отчаянные вопли, что-то ухнуло с раскатистым громыханьем, заскрежетало, хрустнуло… тотчас завопили уже другие голоса — теперь восторженно.
— Минус один таран.
Через некоторое время защитники вывели из строя второй и третий. Четвёртый продолжал настойчиво биться в ворота.
— Господин советник! — не выдержал один из солдат. — Они наверняка сейчас пали духом. И если мы…
— Мы будем ждать, — шикнул на него Акийнурм Клык. — И хватит трепаться!
Так прошло ещё около часа. Некоторые стали задрёмывать: легли прямо на своих птицах, накрылись плащами, кто-то даже похрапывал.
— Вроде бы затихает, — сказал отец Гуггонал. Он вскинул руку, и сперва господин Оттенс решил, что речь о дожде. — Такое впечатление, что они устали. Причём обе стороны, да?
Таран больше не бил в ворота — и барабаны тоже как будто приутихли.
— Отступили и решают, как быть дальше?
— Или всё давно решили, а теперь… Вот, слышите?
Застонали волынки, трубы зашлись в хриплом, протяжном вое.