Хутор открылся как-то сразу, за густыми, почти непроглядными зарослями черемухи, на склоне пологого холма, окунувшегося одной стороной в чистое озерцо. Не знаю, по каким признакам я определил, что люди здесь живут работящие и беззлобные, но в том, что не ошибаюсь, был уверен настолько, что как-то внутренне расслабился. И почти сразу вспыхнули острой болью изодранные ладони и разгорелась огнем больная нога. И со страшной силой потянуло в сон. Я еще успел сам слезть с лошади и доковылять до символической ограды. А потом уронил парнишку в руки подскочившего хуторянина и рухнул у его ног, уносясь в непреодолимый сон.
Жарко. И трясет. Иногда не просто трясет, а прямо колотит, и острая боль, словно гадюка, впивается в лодыжку. Ступни я почему-то больше не чувствую.
Как это не чувствую?
Жуткое подозрение вмиг рассеяло остатки дремы и подбросило меня вверх.
А что, собственно говоря, вообще происходит? Куда это мы едем и почему именно в таком порядке?
Впереди на мощном вороном жеребце восседает Рамм, рядом весело трусит Каф. Следом за ними, на лошадках попроще, скачут двое парней в одинаковых костюмах, а уже за ними пара обычных коняг тянет крестьянскую телегу. В которой, на скудной подстилке из прошлогодней соломы, валяемся мы с Иваром. Нет, неправильно, спросонья сразу не разглядел! Оказывается, Ивар удобно устроен на накрытом ряднушками тюфяке, а на почти голых досках валяюсь я один. Причем не просто валяюсь, а еще и привязан к борту телеги цепью, прикованной к широким ножным браслетам. Так вот почему я не чувствую стопы! Ниже браслета нога настолько опухла, что железо прямо врезалось в кожу. А те, кто вешал на мои лодыжки такие редкие украшения, не смогли после натянуть на меня сапоги.
Ну вот, в одной проблеме я разобрался. Не могу сказать, что мне от этого здорово полегчало, но появилась хоть какая-то ясность. Теперь еще узнать бы, с какой стати меня везут с такими «почестями»? И самое главное, куда? Да и вообще, что произошло за то время, пока я спал? Понятно, что очень многое, непонятно только, чем все это может окончиться.
Словно почувствовав мой пристальный взгляд, Ивар открыл глаза и пару секунд растерянно пялился на мою особу. Затем состроил равнодушное лицо и отвернулся к вознице, однако я успел заметить и мелькнувший в голубых глазах совестливый испуг, и зарозовевшие скулы.
И как-то мне это очень не понравилось. А еще больше не понравилось исчезновение моего скудного запаса оружия. Вместе с висевшим на поясе кошелем со снадобьями. Хорошо хоть сам пояс остался, только мне сейчас это совершенно ничем не могло помочь.