Ехали мы меньше часа, и за это время усевшийся рядом судья не произнес ни слова. Впрочем, теперь я уже сильно сомневался и в принадлежности этого северянина к племени судей, и вообще в спонтанности всего произошедшего. Только эпизод со странным кустиком духов еще смущал невероятностью возможных выводов, а все остальное можно было легко объяснить. И хотя эти объяснения не сулили мне ничего хорошего, зато вполне вписывались в обычную логику и позволяли делать предположения и выбирать тактику.
Коляска остановилась возле узкой дверцы, служившей сиротливым украшением высокой каменной стены, сложенной без малейшего намека на хоть какую-то архитектуру.
Главный судья вылез первым и предупредительно протянул мне руку, но я сделал вид, что не заметил этого жеста. Пусть я иду туда, куда меня так ловко заманили, но принимать помощь от интриганов не собираюсь. По крайней мере, с той минуты, как начал понимать суть происходящего, поправил я себя, припомнив, как меня везли в удобной тележке для безногих.
Однако спутник моей бравадой ничуть не впечатлился и, спокойно отвернувшись, шагнул к калитке. Оглянувшись в последний раз на добротные каменные дома незнакомого города, я решительно устремился следом. Все равно у меня нет ни одного шанса сбежать, а тем более найти надежное убежище. Или хотя бы Рамма, так безрассудно втравившего меня в эту историю.
Попав за стену, несколько секунд я с изумлением оглядывался, постепенно начиная понимать, как много смысла заложено в название монастыря. Он действительно зеленый. И это не цвет стен или крыш зданий, каковых нет и в помине. Это цвет молодой травки, цвет пушистых елок и туй, растущих вдоль стены, и цвет новеньких листочков, проклюнувшихся на всевозможных кустиках и деревцах. Похоже, здесь мне придется основательно изучить профессию садовника, криво усмехнулся я и перевел взгляд на внимательно наблюдающего за мной спутника.
— Куда идти?
— Поговорим здесь, — мягко ответил он, — сейчас принесут сиденья.
И действительно, вскоре в глубине сада показалась целая процессия. Мужчины, одетые в обычные штаны и куртки, несли легкие кресла, столик и корзины, накрытые полотном. И все это было совершенно обычных цветов и форм, за исключением ножек у стола и стульев, имеющих снизу широкие нашлепки. Вполне рациональное, между прочим, добавление, не позволившее ножкам тонуть в сыроватой почве. И никакого зеленого цвета. Интересно, почему?
— Обычно все попавшие сюда первым делом интересуются, почему мебель и одежда монахов не окрашена в зеленый цвет, — невозмутимо произнес мой спутник, — поэтому отвечаю, не дожидаясь вопроса. Чтоб ничего и никого не терять.