Не поступив в художественную академию и самозабвенно отпраздновав это, отгуляв сумасшедшее лето 1990 года, я, молниеносно выучившая за одно лето английский язык, нашла, сидя с сильного похмелья в гостинице «Славянская» за чашкой эспрессо (никогда не пытаться произносить эКспрессо, дело не в быстроте приготовления, хотя она тоже поражала, а в методе приготовления под прессом!) все в той же «Moscow Times» объявление и устроилась в «Carrefour» кем-то вроде стендиста на постоянно действующей выставке-продаже товаров народного потребления.
Работа была не пыльная. Едва тогда приватизированные сибирские заводы вдруг получили в свое распоряжение заработанные доллары и совершенно не знали, что с ними делать. Такие делегации, состоявшие обычно из двух испуганных теток и одного мужчины средних лет, выданного им в качестве охраны для столь опасного предприятия, как поездка в Москву, доезжали до нашей выставки-продажи, где в мои обязанности входил выбор всего, что им требовалось. А требовалось им все! У них разбегались глаза при виде импортных косметических средств, кофеварок, двухкамерных холодильников и нервущихся колготок. Я оформляла пару заказов в день и с обеда уже переходила к своим основным обязанностям, а именно — организовать своему отрывающемуся в России на полную катушку западному начальству достойный вечер.
Я быстро разобралась, в каких ресторанах и отелях им было веселее, и вторую половину дня проводила, бронируя театральные билеты и групповые столики во всех видах ресторанов и клубов. Также, с гордостью привлекая к себе взгляды красивых мальчиков, ездила на нашей фирменной глянцево-обложечной новенькой с иголочки «Volvo» с шофером на закупки коробок и упаковок алкоголя и импортных деликатесов в доживающие свои последние дни продуктовые «Березки». Специально нанятая повариха, молодая шустрая девочка с журналистским образованием, накрывала нам из продуктов, привезенных мной и шофером, поздний ланч в офисе, после чего все плавно и ненавязчиво переходило в ранний вечер. Я должна была рассадить всех по такси, проследить, чтобы иностранцы в полном составе доехали до ресторана, побыть там администратором-организатором, рассадить их всех до последнего по такси в три часа ночи и удостовериться, что они без приключений разъехались, наконец, по своим отелям.
Учитывая вредность моей работы, а также все пьяные разгулы, свидетелем которых я становилась такими вечерами, начальство относилось ко мне просто отлично. Мне разрешалось начинать рабочий день в полдень, брать любые наши товары со склада в неограниченных количествах, получать у кухарки все продукты и напитки, которые я только могла пожелать, и блоками таскать любые сигареты со склада. Зарплату мне платили в конверте долларами, и когда я туда первый раз заглянула, то там оказалось ровно в пять раз больше, чем зарабатывал тогда мой дедушка-замминистра. К началу 1991 я уже ездила только на такси, одета была по-королев ски, бегло болтала по-английски и курила исключительно «Trussardi» (причем не дай бог не черные «Trussardi», а исключительно белые!). Дела у «Carrefour» шли, видать, настолько хорошо, что на мой день рождения мне выкатили с барского плеча не много, не мало — кожаную сумочку от «Chanel».