Я замерла, учуяв, что случилось что-то очень неправильное, и молча наблюдала, как он резко встал с дивана, прошелся, не обращая на меня никакого внимания, вдоль открытого окна, выглянул зачем-то наружу, с чувством плюнул на стоящий под окном куст сирени и в завершение сильно долбанул кулаком по подоконнику. Когда через минуту он повернулся спиной к окну, на меня смотрели совершенно новые, неизвестные мне глаза. Лицо у Макса было серое и очень серьезное. В животе у меня сразу образовался нехороший холодок.
— Зайка, я очень сорри, но мне надо сделать срочный звонок. Я, пожалуй, пойду к себе в кабинет, а ты тут пока отдохни. Налей себе еще вина. И знаешь, налей мне виски. Там, — махнул он рукой куда-то в сторону камина, уже выходя из гостиной, — в баре стоит. Лед в холодильнике.
Когда в жизни случается что-то по-настоящему недоброе, мы всегда потом говорим, что чувствовали приближение беды по каким-то мелким признакам. Вот и сейчас я готова была биться об заклад, что знала: случилось ужасное, и, самое забавное, знала это еще с утра. Просто отгоняла от себя плохое предчувствие, поскольку не находила никаких логичных предпосылок поверить своей интуиции.
Не прошло и десяти минут, как Макс вернулся обратно в гостиную, залпом выпил приготовленный мной скотч, кубики льда при этом больно стукнули его по зубам, от чего он поморщился и объявил, что должен немедленно ехать в Москву поговорить со своим партнером Сашей. Объяснять ничего не стал, да и не было нужды. Главное было ясно и без объяснений. Случилось что-то реально плохое, и наш романтический вечер решительно сорвался.
— Буду через пару часов, — бросил Макс уже на ходу. — Дождешься?
И коротко прижав меня к себе и чмокнув в лоб, хлопнул дверью.
Я осталась одна.
— Как же ты поведешь машину? Ты ведь уже выпил? — растерянно спросила я у захлопнувшейся двери.
* * *
Господи, а как хорошо все начиналось! Но, может быть, еще есть надежда, что все утрясется, и Макс вернется в нормальном настроении? Может, всякие накладки — это нормально для русского бизнеса, и я зря так распереживалась? Но интуиция на сей раз прямо гремела громом и молниями в моей голове, так что не услышать ее голос уже было невозможно: Нет! СЛУЧИЛОСЬ ЧТО-ТО РЕАЛЬНО ПЛОХОЕ!
Спать совсем не хотелось. Включив телевизор и сразу наткнувшись на передачу о криминальных происшествиях (показывали труп расстрелянного в собственном подъезде очередного незадачливого бизнесмена), я тут же в ужасе ткнула пультом в сторону плазменного экрана, и он пискнул и потух. Делать было совершенно нечего. Ноги уже устали от каблуков, я скинула туфли, прошлась по мягкому ковру босиком и сделала стойку на голове (помогает активизировать деятельность мозга). Простояв вверх ногами около минуты и так и не получив никаких божественных озарений, я поплелась на кухню. На столе все стояло так, как осталось после нашего ужина. Совершенно механически я принялась за уборку. Засунула грязную посуду в посудомойку, убрала остатки еды в холодильник, начисто протерла гранитную поверхность барной стойки, за которой мы ели. Приходящая прислуга, видать, дело свое знала хорошо, и убирать больше было совершенно нечего. Оставаться на кухне мне не захотелось, все эти хайтек дизайны хороши для картинок в глянцевых журналах, но к долгому сидению и уюту не располагают вовсе. Сделав себе мятный чай (у Макса, к моему удивлению, нашлась неплохая коллекция чаев) и выключив везде свет, я вернулась в гостиную.