— Я и близко не хочу знать, кто это был. Зачем? Так мне спокойней. Он платит деньги, я делаю работу. Вот и все. Я профессионал.
— Ты передал ему съемки в отряде Ахмада Аль-Салиха, сделанные скрытой камерой? — напрямую спросил Саблин.
— И скрытой, и не скрытой. Всякие передавал. Мне без разницы, что снимать, лишь бы платили. Есть заказ для меня как для оператора, я снимаю и продаю. Настоящий телевизионщик способен продать один и тот же материал по нескольку раз. Это обычная практика. Так ты отдашь мне позаимствованные в моей каюте записи? У меня из-за тебя простой в работе получился, — эти слова прозвучали уже почти по-дружески.
Грифитс легко сходился с людьми в любых обстоятельствах — качество обязательное для документалиста. Боцман даже слегка растерялся, не рассчитывал на такой прием, ему казалось, что признания из Джона придется в буквальном смысле выбивать, а он все выкладывал сам. И казалось, делает это начистоту.
— Точно не хочешь знать, кто тебе платил за съемки? — уточнил Саблин.
— Это знание мой гонорар не увеличит. Тогда какой смысл мне узнавать имя? Да, я подозреваю, что это командир одной из конкурирующих с Ахмадом Аль-Салихом повстанческих группировок. И съемки его интересуют в первую очередь как разведданные, как компромат. Они постоянно делят сферы влияния, подставляют друг друга перед спонсорами. Но мне до этого нет никакого дела. Я оператор-документалист, а не разведчик. Сегодня я снимаю повстанцев, контактирую с ними, мило улыбаюсь, а завтра точно так же буду снимать действия правительственных войск. Я никогда не вмешиваюсь в сам процесс, я его фиксирую, стою над ним. Оператор не должен отгонять от жертвы льва или акулу, он обязан фиксировать процесс поедания для зрителя, который потом будет созерцать кровавую сцену, сидя на мягком диване с бутылкой пива в руке. Таковы законы жанра, не я их придумал, и не мне их менять. Все это объективная реальность. И не стоит за это называть меня конченым циником, я еще не самый страшный из представителей моей профессии.
— Я тебя так не называл, — констатировал Саблин.
— Обо все другом можем говорить при моей напарнице. Только о встречах на южной окраине не надо. Это мой бизнес. Она в нем участия не принимала. И сними, пожалуйста, маску, раз уж рассчитываешь на откровенный разговор.
Саблин спинным мозгом почувствовал, что Грифитс, несмотря на все свои умения, не причастен к сплаву морских мин. Если человеку не интересен полевой командир, скрывающий от него свое лицо, то к разведке он уж точно не имеет никакого отношения. Как говорится, и близко не лежал. Хотя, возможно, он в курсе некоторых деталей в силу своей профессии. Ведь были среди его съемок и кадры зарешеченного подземного тоннеля, ведущего в море. Виталий стянул с головы маску, постарался улыбнуться Грифитсу.