Саблин очнулся от того, что его обо что-то ударило, прижало. Открыл глаза и не сразу вспомнил, что произошло, почему он здесь. Выработанные годами тренировок и практики навыки сработали. Даже потеряв сознание, он так и не выпустил загубник.
«Где я, что случилось?»
Память возвращалась фрагментами. Они постепенно складывались в целостную картину. Виталий осмотрелся, его прибило, прижало к решетке, за которой простиралось море. Колыхались редкие водоросли, они извивались в потоке, словно женские волосы.
«Ну, вот и все», — устало подумал Саблин и взглянул на часы.
Воздуха в баллоне оставалось минут на десять, да и то это был оптимистический взгляд на вещи.
«Хватит, чтобы выплыть на поверхность», — усмехнулся он.
И тут Виталия ждало ужасное открытие. Решетка, преграждавшая выход, оказалась опущенной до самого дна. Плоский каменный обломок, которым он подпер решетку, лежал теперь у его ног. То ли сам соскользнул, то ли решетку еще раз поднимали, и после этого он упал. Да какое теперь это имело значение? Саблин запаниковал, а такое случалось с ним редко. Запас воздуха стремительно подходил к концу. Он уцепился за прутья и попытался поднять решетку, та даже не дрогнула, словно ее вмуровали в скалу. Оставался еще плоский обломок, который Саблин попытался использовать в качестве рычага. Каплей поднатужился, решетка немного поддалась, он уж было обрадовался, но в этот момент камень сломался, развалившись на две половинки. От них проку не было никакого. Последняя надежда рухнула.
«Безвыходных ситуаций не существует, — вспомнилось одно из любимых выражений контр-адмирала Нагибина. — Есть только люди, которые не видят из них выхода».
«Думай, думай», — уговаривал себя Саблин.
Было бы так глупо погибнуть в нескольких метрах от поверхности, там, где светит солнце. Память тут же вернула его в тоннель — раз путь к морю перекрыт, то спасения следует искать в другом направлении. Он вспомнил о пещере. Но даже если бы удалось туда добраться, что бы это ему дало? Сидеть в каменном мешке без возможности из него выбраться и ждать, когда за тобой придут? И тут мелькнуло воспоминание о виденном у развилки вертикальном штреке или разломе. В вышине просматривался дневной свет — выход на поверхность.
Запаса воздуха, чтобы добраться до него, было мало — не успеть, плыть-то предстояло против течения. Но все же это явилось бы попыткой вырваться из западни, в которую Саблин сам себя загнал. Больше не раздумывая, он резко оттолкнулся ногами от решетки и, цепляясь за каменные выступы, стал продвигаться в глубь тоннеля. Солнечный свет мерк, теперь путь ему освещал лишь болтавшийся на шее фонарь. Баллон выдал последнюю порцию воздуха. Саблин сбросил его. Теперь он светил в сводчатый потолок, вспомнив о том, что его уже отработанный воздух уходил вверх и мог скопиться в каком-нибудь углублении. В лучах фонаря засеребрилось под сводом воздушное озерцо. Саблин взмыл к нему, изогнулся, выдохнул и вдохнул. Сделал так несколько раз. Воздух, хоть и был обеднен кислородом, но все равно немного полегчало, легкие уже не разрывались на части.