Устроились на кровати, ноутбук поставили на чемодан. Диски просматривали в режиме промотки. Лишь иногда смотрели на нормальной скорости, чтобы понять, о чем идет речь.
Просмотр особой ясности не внес, кроме факта, о котором Саблин уже почти наверняка и так знал. Грифитс снимал и в Тартусе. Интересовала его военно-морская база. Нашлись съемки и подрывов судов на морских минах.
— Кажется, он заранее знал, где следует снимать, — предположила Катя.
— Не исключено, — согласился Виталий. — Но тут еще есть мутные моменты. — Он вернул запись назад.
На диске были запечатлены будни из жизни отряда полевого командира Ахмада Аль-Салиха. Свое имя тот сам назвал в кадре. Интервью давал по-английски. Съемки явно имели «рекламный» характер, ориентированы на западного зрителя. Мол, повстанцы «белые и пушистые», если что-то с их стороны и происходит не так, то к подобному их вынуждает кровавый режим Асада. Но эти «рекламные» съемки перемежались и другими, сделанными, как тут же определила Катя, скрытой камерой.
— Вот двор, в котором удерживают заложников, — сказала она, когда в кадре возникли изможденные пленники, сидящие на голой земле. Торговля людьми — основной бизнес полевых командиров. Хватают всех подряд — западных инженеров, представителей фирм, турецких торговцев, всех, чьи родственники могут заплатить выкуп.
Большинство из показанных людей были европейцами, но попадались и арабы. Некоторые в военной форме, некоторые, судя по виду, мелкие чиновники из администрации Асада, которым не удалось вовремя унести ноги из Латакии. Все эти съемки скрытой камерой явно не предназначались для выпуска в эфир — плохое качество, звук такой, что слов не разобрать.
— А вот и совсем странный сюжет, — запустил фрагмент Виталий.
На экране пошло изображение. Оператор снял скрытой камерой сцену казни двух захваченных в плен офицеров правительственных войск. К тому же предварительно им отрезали уши и бросили голодным собакам.
— Это чтобы они в рай не попали, — пояснил Боцман. — Правоверный мусульманин должен предстать перед Аллахом в том виде, в каком тот его создал. Если чего-то не хватает, каким бы героем ты ни был, путь к гуриям тебе закрыт.
— Жестко, — согласилась Сабурова.
— Не то слово. Хорошо, что мы христиане. У нас в рай хоть чучелом, хоть тушкой въезжай, — вставил Николай и тут же задумался. — Погодите, а как же тогда быть с обрезанием? Выходит, и обрезанного в рай пускать нельзя, раз посягнул на человеческую плоть и кое-что себе не то испортил, не то исправил?
— Теологические диспуты оставим на потом. К тому же я не мулла, чтобы толковать Коран. Сказал то, что слышал. Какие будут предложения?