Она нахмурилась: лучше не думать об основательности бывшего.
- А это не будет для тебя слишком?
- Нет. Если только Коннер не ударит меня ногой и не впечатает лицом в плексиглас.
Коннер засмеялся.
- Я не буду делать тебе очень больно, пап.
Отэм взяла наколенник со скамьи и прикрепила его сыну на ногу.
- Мне они не нужны.
- Ты их не хочешь, но они тебе нужны.
- Ты привыкнешь надевать обмундирование. И шлем тоже. Это часть игры, - сказал Сэм, подавая Отэм левый наколенник. – Мне обычно мама помогала надевать все это.
- А папа тоже помогал?
Сэм покачал головой:
- Его мой хоккей не интересовал.
Не интересовал собственный сын? Отэм перестала приклеивать липкую ленту под коленом Коннера. Должно быть, Сэм шутит.
Он посмотрел на нее, не поднимая головы, и сказал, будто прочитал ее мысли:
- Он был полицейским. Очень хорошим полицейским. Но просто не был очень хорошим отцом.
Как и сам Сэм. Он опустил глаза, но не раньше, чем Отэм увидела эту мысль, ясно проскользнувшую в его взгляде. Нужно оказать Сэму доверие. В последнее время он уделяет Коннеру намного больше внимания. Очень старается и держит слово, данное сыну. Если бы Отэм любила заключать пари, она бы не поставила на бывшего мужа. Она бы поставила на то, что он уже должен вернуться к своему прежнему поведению. Но опять же, прошло всего полтора месяца с момента появления нового улучшенного Сэма.
Отэм завязала последний шнурок и поднялась. Здоровой рукой Сэм надел на голову Коннеру шлем, затем помог сыну встать на ноги и подбодрил его:
- Лед сегодня заснеженный. Ты, наверное, не будешь падать так часто.
- Хорошо. - В голосе Коннера прозвучало облегчение, когда они вдвоем ступили на лед, и парнишка встал перед отцом. - Мне не нравится все время падать. От этого у меня попка болит.
- Разве мы не говорили о попке?
- Ага.
Они одновременно двигали коньками, перемещаясь по сантиметру вперед. И выглядели при этом очень похожими на – как только Отэм осмелились хотя бы подумать об этом! – пингвинов.
- Это просто потому, что мама – девчонка и не такая умная, как парни.
Отэм подняла глаза, когда Сэм повернул голову, чтобы посмотреть на нее: на его лице явно было написано чувство вины.
- Э-э-э… не помню, чтобы говорил такое...
Приподняв бровь, Отэм попыталась не рассмеяться:
- Плохо врешь.
Сэм усмехнулся, и они с Коннером медленно покатились по льду. Леклер отпустил сына на середине поля между центральной линией и линией ворот, затем выстроил перед ним шайбы. Даже в щитках и шлеме Коннер рядом с отцом выглядел очень маленьким.
- Можешь подать мне те клюшки? – попросил Сэм, указывая на скамейку позади Отэм.