Но Кеннету, у которого достает и таланта, и привлекательности, чтобы обходиться без этих фокусов — он идет прямым путем и почти всегда добивается желаемого результата, — Кеннету не понять всю мощь и размах дарований Джой (и пусть остается в неведении). И тогда я прицепляюсь к Скотту — по моему мнению, он настоящее бревно. Еще более серое и невыразительное, чем я предполагала.
Джой говорила, что он не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ, но что он окажется до такой степени деревянным, я не ожидала. И о том, что он одержим страхом, она не упоминала. А только страх может так накрепко сковать мускулы лица. Я заметила это сразу, как только он вошел в зал ресторана. Это не страх перепутать вилку или что-то в этом роде. В этом отношении он прошел хорошую школу в доме Маризы. Да и вообще все южане воспитаны куда лучше северян. Нет, его страх был более глубоким.
Ну и какая связь может быть между всем этим и моим сном?
Надеюсь, что никакой.
Я иду спать.
Сегодня, в среду, позвонила Джой — поблагодарить меня за сверхзамечательный вечер и сообщить, что Кеннет «как раз то, что тебе надо».
Для льстеца с большим стажем ее комплименты отличались необыкновенной сдержанностью, но я понимала всю трудность ее положения. Если она переборщит, расписывая достоинства моего мужа, у меня могут возникнуть подозрения, что она имеет на него какие-то виды.
Выбранная ею линия поведения пришлась мне по душе, и я, в свою очередь, решила придерживаться такой же, сказав Джой, что, по моему мнению, Скотт — «очень симпатичный человек» и «Кеннет не увидел в нем абсолютно ничего, что может произвести дурное впечатление на окружающих».
В течение нескольких секунд на другом конце провода стояла тишина. А затем послышался такой душераздирающий кашель, что можно было подумать, у нее открылся туберкулез легких.
— С тобой все в порядке? — спросила я, когда кашель утих.
— Д-д-д-да. Извини. Разговаривая с тобой, я грызла арахис, и кожурка застряла у меня в горле. Хлеба нет, так что приготовить на завтрак тосты я не смогла. В общем, по-моему, вечер прошел чудесно. Последний раз я была в Метрополитен-клубе еще маленькой девочкой.
— Да, обслуживание там хорошее.
— А что еще сказал Кеннет обо мне и о Скотте?
— Ничего. Разве мало? Ох, да, он считает, что ты тоже была великолепна.
— Правда? Ой, как ты меня обрадовала. А то я подумала было, что произвела на него плохое впечатление.
Она была в таком восторге, что я даже пожалела, что употребила это слово — «великолепна». В действительности Кеннет ничего подобного не говорил. Мне казалось, оно прозвучит нейтрально, а она, видно, решила, что иначе как с заглавной буквы его понимать не следует.