Я позвонила Алине – подруге-психологу. Понимала, что заочно она не сможет определить: был ли склонен Ерема к суициду, но Алина обладала редким даром подсказывать неожиданные решения.
Мы встретились в небольшом кафе на Никитской. Алина любила эти крохотные городские оазисы, как она их называла. И правда, в комнатке на пять столиков с небольшим баром было зелено, чисто, уютно, пахло свежесмолотым кофе и сдобой. Каждый столик отделен от другого декоративным деревцем, что создавало доверительную интимность. Впрочем, в этот ранний час мы и так были одни. Нам быстро принесли кофе и мороженое.
– Как ты? – оглядела я подругу – красивую, сдержанную, чуть усталую…
– Работаю… – улыбнулась она, слегка отхлебнув из чашки. И я поняла, что в ее жизни ничего не изменилось.
– А ты загорела, Вася… – одобрила меня Алина, пробуя ложечкой шоколадный шарик, – тебе идет…
– На Гоа отдыхала. – Я протянула ей сакральное индийское серебряное колечко «наваратна» с девятью разными самоцветами:
– Это тебе, на счастье.
– Спасибо, – примерила она нарядный перстень. – Как отдохнула?
– Плохо…
– Что случилось? – Она отставила мороженое.
Я рассказала обо всем, что произошло со мной на Гоа.
– Ты из-за этого решила со мной встретиться? – поняла Алина.
– И из-за этого тоже, – не стала я отрицать, пробуя кофе с корицей.
– Я чем-то могу помочь?
– Понимаешь, Алина, полицейские считают, что смерть Еремы выглядит как самоубийство. Но я видела его в тот вечер. Говорила с ним по телефону буквально за час до гибели. Он собирался ложиться спать, но не вечным же сном. Разве может человек вот так, ни с того ни с сего, покончить с собой?
– Что значит, «ни с того ни с сего»? – переспросила она, снова принимаясь за мороженое.
– Он был здоров. Во всяком случае, на болезни не жаловался. Успешен – известный высокооплачиваемый писатель. Молод – чуть за сорок. Ну и как мужик… в полном порядке. Даже меня пытался соблазнить, – покраснев, призналась я.
– Действительно, легче утопиться… – хмыкнула Алина, прихлебывая кофе.
– Алин, ты поперхнешься, – нахмурилась я. – Я ведь серьезно, он ни на что такое не намекал, даже не оставил прощальной записки.
– Видишь ли, Вася… Ты кофе-то пей, а то остынет. Кто-то очень точно сказал: самоубийцы часто уходят по-английски. Не прощаясь. Суицид подчас является полной неожиданностью. Для близких… Для окружающих… Иногда, для самого человека… Помнишь, у Бунина? В одном его рассказе. Там тоже некий господин утром искупался в море. Потом позавтракал в своей гостинице. Выпил бутылку шампанского, выкурил сигарету. Дословно я запомнила только последнюю строчку: «