Больше всего — даже больше смерти — меня пугала слепота. Я представила, что абсолютно ничего не вижу, мама одевает и причесывает меня. Она никогда не сделает это правильно. Я состарюсь, волосы поседеют, а она их даже не покрасит. Все кончится тем, что я, скукоженная старуха в темных очках, на трясущихся ногах буду ковылять по Бруклину, стуча клюкой по тротуарам и пугая соседских ребятишек.
Я решила немедленно сделать тест на беременность и сдать на анализ кровь, пусть хоть сто раз проткнут мне иглой вену.
— У тебя завтра педсовет? — спросила я вечером маму.
Она кивнула. Сидя на диване, мама курила «Пэлл-Мэлл» и пыталась писать роман — сюжет пришел ей в голову, пока она чистила кухонную раковину. Она улыбнулась, глядя в скрепленный спиралью блокнот в обложке веселенького розового цвета. Такие выбирают школьники с надеждой на большие успехи в новом учебном году.
— Вот было бы хорошо, если бы роман удался. Но я его, вероятно, не закончу.
— Да, вероятно, — откликнулась я, потому что знала — у нее нет ни единого шанса.
Мамина улыбка померкла, но это было правдой.
Она отложила блокнот.
— Когда ты сходишь в душ? Волосы уже сальные. Не знаю, зачем ты обрезала челку. Теперь она лезет тебе в глаза. И толстовку ты сто лет не снимала.
И действительно, я вела себя как Ли. Но ей было проще — М. Г. ушел от нее не по своей воле.
— Ну и что? — бросила я. — Всем наплевать, как я выгляжу.
— Мне не наплевать, — сказала мама.
Для меня это не имело значения. Поэтому на следующий день я опять ходила в той же одежде и с немытой головой.
К трем часам я поехала на прием к врачу. В регистратуре назвала свое имя женщине с кожей кофейного цвета и туго заплетенными в косички волосами. Она полистала журнал и спросила: может, я записывалась в другую клинику?
— Нет, — ответила я. — Я звонила сюда.
Тогда она догадалась, что мне назначено не на эту, а на следующую пятницу. Итак, я вновь оказалась на улице, и впереди меня ждали еще целых семь дней паранойи.
В тот вечер я сидела с родителями за кухонным столом. В тарелке бесформенная кучка картофельного пюре утопала в густой коричневой подливе, с краю лежал кусок мясного рулета, покрытого напоминавшим засохшую кровь кетчупом. Маме показалось, что этого недостаточно, и она подкинула мне три полных ложки жареного лука и налила стакан молока.
— Ешь-ешь, — приговаривала она. — Ты так отощала, Ариадна! Надо хоть чуть-чуть набрать вес, а то в школе совсем обессилеешь.
Я прокладывала вилкой колеи в пюре и думала, может ли выкидыш случиться из-за голода. Выкидыш лучше, чем родильная палата, инструменты… и что там еще врачи используют для исправления больших ошибок?