— Пусто, — сделал заключение Почтальон, хоть и так всем было видно, что разнообразием обстановка не баловала.
— Согласно карте, это передающий пункт, — ответил Бульдозер на немые вопросы. — Стартовая площадка.
— Попробовать никто не желает? — предложил Бармалей новый вид экстрима.
— Даже адреналин не успеет выделиться, — смеясь, ответил Кащей. — Мне лично, так кажется.
— Что-то, да успеет! — заверил его Дед.
Следующая дверь выделялась, из себе подобных, неестественно сильной помятостью и, судя по всему, повреждения были нанесены изнутри.
— Это, какая же силища должна быть? — изумился Пифагор. — Мне уже кажется нецелесообразным открывать калитку.
Сутулый, подойдя к двери, громко в неё постучал и, приложив ухо, почти к самому железу, прислушался. Ни шороха, ни звука, не раздалось за непроницаемой перегородкой, повидавшей на своём веку, видимо немало. Глядя на изуродованный металл, можно было себе представить, что творилось в тех стенах, какие страсти кипели в теплящихся жизнью оболочках, какие отчаяния подвигли испытуемых, на такие порывы ярости. А может быть, полное отсутствие рассудка заставило обитателей кромсать неподдающуюся преграду?
— Не отвечают? — издевался Комбат над Сутулым, присоединяясь к нему, и барабаня по железу так, будто хотел выбить из неё дурь и непослушание. — Откройте — милиция!
— Это они там, от радости онемели! — высказал Крон свою версию. — Кстати, Ком, а почему милиция, а не полиция?
— Потому что мы вооружены, будучи гражданскими лицами, а не профессиональными правоохранителями, — пояснил Комбат.
— Ну, все грамотные стали! — сплюнул Крон. — Вооружённые бандиты мы, с точки зрения закона — так и говори. Называй вещи своими именами, и открывай уже, наконец, эту мятую железяку. Нервы не железные, хоть и помяты, может быть похлеще этой жестянки!
Открывшаяся картина была достойна кисти испанских сюрреалистов. Посередине лаборатории возвышался такой же ящик, как и в передающем центре. Вокруг него стояли мумии и не подавали признаков активности. Ни один забальзамированный мускул не дрогнул на почерневших, от времени, лицах. Обмоточная ткань местами отсутствовала, обнажая иссушенную кожу, но в целом, картина не выходила за рамки музейного показа. Правда, одна странность, всё-таки была: время от времени казалось, что застывшие в нелепых, но в монументальных позах, замотанные в лохмотья мертвецы, смотрят живыми и ненавидящими глазами. У комбата сдали нервы и, не выдержав, он выпустил очередь из автомата, в результате чего мумии рассыпались в прах; разлетелись в такую пыль, которая казалась древнее самого времени.