Вздрогнув от неожиданности, Крон молча сплюнул и тихо сказал, вкладывая в каждое слово весь накопившийся, за прошедший период, яд:
— Зачем же так сразу? Можно было и поговорить…
— У психолога болтать будешь! — сердито ответил стрелок и перезарядил оружие.
Пыль, вперемежку с пороховым дымом, витала в воздухе и щипала в носу, вызывая неудовольствие у некоторых членов компании, которые громко его выражали. Другим она причиняла, не меньше неудобства, но они предпочитали помалкивать, не то, гвалт бы стоял такой, какой бывает на восточном базаре, при известии о появлении знаменитого вора. Сгрудившись у входа, и не обременяя себя попиранием останков погибших, товарищи стали держать совет, что делать дальше. Доцент первый предложил самое разумное решение, указывая рукой на круглую заглушку, венчающую коридор, как круглая печать:
— Надо выметаться отсюда, и немедленно! Даже в этот проход, чтобы не казалось потом, будто зря сюда шли.
— Осталась самая малость — открыть его, — зевая, сказал Дед.
Увидев, что Почтальон откололся от коллектива, Бармалей указал на него пальцем, со словами:
— Смотрите, что это он там руками машет?!
— Почта! — позвал его Крон. — Ты с кем там разговариваешь? Сам с собой, что ли?!
Почтальон встрепенулся, будто очнувшись от гипноза и, развернувшись, медленно подошёл.
— Ты с кем там болтал, спрашиваю?
— С Гаштетом, и с Компотом.
— Гаштет с нами не пошёл, а Компот давно умер! — сказал Крон, методично расставляя акценты и чеканя каждое слово, при этом, в упор, глядя на респондента.
— ?
— Вот, уже и оборотни появляться стали, — обречённо вздохнул Пифагор.
— Мы сами, как оборотни, — махнул рукой Доцент. — Осталось повесить к потолку фонарик, и выть на него.
— Чем тебя примус не устраивает? — усмехнулся Дед. — Не надо ничего вешать, и голову задирать к потолку! Будешь оборотнем считаться! Как думаешь — таких много?
— Если брать не по сущности, а по духу, то количество особей может возрасти до шестизначной цифры, — прикинул в уме Доцент.
— Так! — засуетился Сутулый, подойдя к массивной заглушке, преградившей путь к свободе. — Давайте быстро отсюда убираться.
Куда вела эта заглушка? Действительно к свободе, или… О последнем, думать не хотелось, и Бульдозер занялся изучением механизма запора двери. Окрашенная в жёлто-красный цвет плита, местами облупилась до серебристого металла, не имевшего следов ржавчины, что уже, само по себе, говорило о прочности конструкции.
— А вот и склад! — раздался радостный крик Сутулого.
Он стоял перед убогой дверью, покрашенной в тон стенам, которая не весть на чём держалась, чтобы не упасть. Не мудрено, что поначалу на неё не обратили никакого внимания — её просто не заметили. На двери располагалось смотровое стекло, на котором приютилась короткая записка, гласящая: «Условно заклеено!». Рядов висела следующая, на которой корявым почерком было выведено: «Условно затенено!» Комбат повеселел, от таких пояснений, и просветил несведущих о шедших, в этих стенах, учениях: