Ночами я лежал в кровати, уставившись в потолок, и думал. Почему мне удалось выжить в этой войне? Почему все мои близкие родственники погибли, а я остался невредимым? Сплошные загадки! Играть в настольный теннис и футбол расхотелось, но, правда, к Эстер меня тянуло каждый день. Я здоровался и спрашивал, как у нее дела, а потом погружался в свои мысли. Что же мне делать потом, после ухода из центра? Иногда Эстер приходилось щелкать пальцами перед моим носом, чтобы вернуть меня к реальности. Вечерами мы подолгу молча сидели на веранде с Мохамедом, Альхаджи и Мамбу, но я даже не замечал, как они ближе к ночи вставали с нашей длинной скамьи и уходили спать.
И вот наконец настал день отъезда. Вещей у меня было немного, и я их все сложил в большой пакет. Туда поместились пара кроссовок, четыре футболки, три пары шортов, зубная щетка и паста, крем для кожи, плеер и несколько кассет, две рубашки с длинным рукавом, две пары брюк и галстук – выходную одежду мне принесли для выступлений на конференциях. Собравшись, я сел и стал ждать. Сердце мое учащенно билось, прямо как в тот день, когда мама впервые привезла меня в школу-интернат. И вот послышался гул мотора. Подскакивая на ухабистой дороге, к центру приблизился микроавтобус. Я подхватил пакет и пошел к медпункту – именно оттуда меня должны были забрать. Мамбу, Мохамед и Альхаджи пришли меня проводить. Из медпункта вышла улыбающаяся Эстер. Автобус подъехал к воротам и припарковался возле них. Рядом с водителем сидел Лесли, он должен был сопроводить меня в мой новый дом.
Послеполуденное небо было ясным, но солнце светило как-то тускло, а в тот момент вообще спряталось за единственное набежавшее облачко.
– Надо идти, – сказал я друзьям дрожащим голосом. Я протянул руку Мохамеду, но он рванулся вперед, и мы крепко обняли друг друга. Мамбу не стал дожидаться, пока друг детства отпустит меня, и присоединился к нашим объятиям. Он сжал меня так крепко, будто прощался навсегда. (Родственники Мамбу нашлись, но отказались брать его к себе. Потом я узнал, что он опять отправился воевать.) Последним подошел Альхаджи. Он сжал мою руку, и мы долго смотрели друг другу в глаза, вспоминая все, что нам довелось пережить вместе. Потом я похлопал его по плечу, а он улыбнулся: понял, что этот жест означает нечто вроде «все у нас будет хорошо». Я его после этого больше никогда не видел, потому что он часто переезжал из одной приемной семьи в другую. На прощание Альхаджи сделал шаг назад, отдал мне честь и прошептал: «До свидания, командир отряда!» Я опять похлопал его по плечу, но не стал отдавать честь. Тут приблизилась Эстер. В глазах у нее стояли слезы. Она обняла меня крепче, чем обычно, но я не мог ответить ей тем же, потому что изо всех сил пытался сдержать рыдания. Девушка подала мне листок.