Так же нимало не чванясь, принял Юзеф приглашение Ивана. Правда, заморских впн хозяин выставить не мог, но гость доказал, что он и водку приемлет. К тому же Глафира приложила все свое старание, и стол получился не скудный. Юзеф был тронут радушным приемом. И очень ему понравилась молодая хозяйка. Он даже ей ручку поцеловал, и это было столь для нее неожиданно, что она и спрятать руки не успела.
После обеда гость и хозяин долго сидели на крылечке, покуривая один трубку, другой самокрутку. Как видно, договорились обо всем, потому что, проводив гостя, Иван весь вечер то и дело напевал: «Летят утки…»
Насте, впрочем, Иван ничего не сказал. Юзеф взял с него слово до поры держать язык за зубами. Так что Настя только догадывалась, по знать ничего не знала. Не знала она и того, что дружба Ивана с государственным преступником Юзефом Ковальским и взаимные их гостеванья стали известны Запрягаеву и привлекли особое его внимание.
2
С утра на дверях заводской конторы висело объявление, извещавшее, что выплата денег будет производиться в следующую субботу, сразу за две недели. «Кто же имеет особую нужду, — говорилось далее в объявлении, — может получить изделиями по заводской цене».
Когда Иван подошел к конторскому крыльцу, перед объявлением уже толпились рабочие. Все сосредоточенно молчали. Жестокий смысл только постепенно доходил до сознания.
— Дык как же это, братцы! —первым встрепенулся низенький мужичонка, стоявший возле самой двери. Иван узнал дребезжащий тенорок Тришки.
— Вот так жа! — с глухой злобой сказал коренастый, могучего сложения старик с длинными белыми волосами и смачным плевком припечатал вывешенную на дверях бумагу. — При казне хоть хлеба досыта ели, а купец и вовсе за горло взял.
— Эко ты, дядя Никон! — испуганно воскликнул Тришка, воровато оглядываясь.
— Ну ты, не мельтеши! —цыкнул на него Никон.
Иван увидел скуластое в густой черной бороде лицо и понял, что ошибся, приняв человека по седым волосам за старика.
На крыльцо вышел конторщик Серафим Иваныч. Заметил плевок на бумаге, хотел пригрозить, но увидел мрачные лица и поостерегся.
— Это как же понимать, изделиями? — кричал Тришка, спрятавшись, однако ж, за широкую спину вальцовщика. — Это, что ли, кто что сробит? Мы, к примеру, при пече состоим, нам, значится, по чушке чугуна на рыло. Дык нть ее пе уволокешь!
Серафим Иваныч потеребил мочальную бородку и принялся усовещать:
— Зря шумите, мужики! Для вашей же пользы. Нету денег в кассе. А у кого, может, нужда крайняя…
— У всех нужда! —закричали из толпы. — Тебе ли не знать!