Но обернулось все по–другому.
На следующий день Иван пришел обедать часа на полтора раньше обычного.
Таким веселым его Настя давно не видела. Подошел к ней, сгреб в охапку, поцеловал, поднял на руки, как малое дитя.
— Ванюшка, милый, — заражаясь его радостью, шептала Настя, —али пронесло грозу? —и подумала, может, окочурился проклятый Тирст и нет более нужды бежать из родных мест.
— Уйдем от грозы, Настенька! Сегодня уйдем!
— Сегодня?.. — охнула Настя.
— Да ты слушай! Как складно все выходит! Знать, дошла наша молитва богу в уши. Посылают меня в Кежму, РУДУ там нашли. После обеда выеду. С дороги вернусь. Ты к ночи готова будь. Пока дознаются, что меня в Кежме нет, дня три, а то и четыре пройдет. А там ищи ветра в поле!
— Ой, Ванюшка, — призналась Настя, — и радостно мне, и страшно.
Иван засмеялся и поцеловал ее еще раз.
— Теперь, Настенька, пугаться поздно, а радоваться пока рано.
Настя и сама понимала, что Иван прав.
Сколько было передумано, сколько бессонных ночей проведено, сколько слез пролито… Знала ведь, что другого исходу нет, и не раз сама думала, уж скорее бы, что ли… Но вот теперь, с той минуты, как неизбежное придвинулось столь близко и определился точный его час, Настя стала сама не своя.
Глафира еще ничего не знала, но но потерянному виду Насти поняла все.
Когда Иван, уложнв в котомку ковригу хлеба, десяток огурцов и кусок сала, поспешно вышел, Глафира опросила:
— Сегодня, что ли?
Настя молча кивнула.
И обе заплакали.
В Кежму выехали после обеда на трех подводах, налегке. Всей поклажи было по мешку соли в каждой телеге. Соль эту Иван должен был сдать надзирателю рудника. В спутники Ивану определили старого конюха Липатыча с внуком, подростком лет пятнадцати. Если и были у Ивана какие подозрения, теперь рассеялись. Насторожило было появление Запрягаева, который вдруг объявился возле амбара, когда грузили соль на подводы.
Но, видно, вахмпстр оказался здесь случайно. Он даже не знал, что подводы направляются к Кежму. По крайней пере, когда Иван сказал ему об этом, вахмистр непритворно удивился.
— Ружье‑то хоть у кого есть с собой? — спросил он, когда головная подвода Липатыча тронулась с места.
— А на што? — пожал плечами Иван. — Кабы поохотничать, да ведь недосуг. Не велено задерживаться.
— С товаром едете, да и кони добрые. Вдруг повстречает кто в тайге?
— Кто нас тронет, часу не проживет! —усмехнулся Иван и показал вахмистру спрятанный под соломой топор.
— Ну, коли так, с богом! — сказал вахмистр.
Липатыч вытянул вдоль спины широкозадого гнедого мерина, и подводы одна за другой запылили по наезженной дороге.