Сверх того, Тирст ведал закупками провианта и при пасов, а также продажею готовых изделий завода и, производя эти операции, свел тесное знакомство с многими иркутскими и нерчпнекими купцами.
Вот кому Тирст завидовал. Это были люди! Они ворочали сотнями тысяч, а некоторые — и миллионами!.
С годами честолюбие, которое когда‑то было главной страстью Тирста, уступило место стяжательству и корыстолюбию. Он понял наконец, что главная сила — деньги. На торговых операциях, кои вел он, можно было погреть руки. Если бы не помеха в лице капитана Трескана, — помимо мягкосердечия, он отличался еще и неподкупной честностью.
В мыслях своих Тирст возносился до положения управляющего заводом. Но сам понимал, что сие мало веро ятио: управлять казенным заводом мог только офицер корпуса горных инженеров. И поскольку завод является собственностью казны, в кресле управляющего ему не сидеть.
Но тут одно к одному произошли два события. Капитан Трескин почти лишился зрения. Он и раньше жаловался на глаза: сказывалась многолетняя служба на огнедействующих предприятиях. Теперь же зрение его настолько ухудшилось, что потребовало срочного лечения. Капитан Трескин исхлопотал себе длительный отпуск и уехал лечиться в Петербург.
Вскоре после его отъезда стало известно, что в Иркутске, в горном отделении, ведутся разговоры о продаже Николаевского завода в частное владение. Главным доводом к продаже была обременительность содержания завода для казны, поскольку завод не давал ожидаемых прибылей. Но были и влиятельные противники продажи завода. Среди них главный горный ревизор Восточной Сибири генерал–майор Бароцци де Эльс.
Вопрос решался в Сибирском Комитете в Петербурге. Решение зависело, в конечном счете, от результатов текущей деятельности завода. А результаты эти, в немалой степени, — от хозяйствования Тирста.
Сам же Тирст был кровно заинтересован в продаже Николаевского завода.
Доверенный иркутскою первой гильдии купца Лазебникова, наиболее вероятного покупателя завода, твердо пообещал Ивану Христиановичу должность управляющего.
3
Утром, встав из‑за стола, Тирст сказал жене:
— К обеду будет Ефим Лаврентьевич. Надобно послать за свежей рыбой.
— Пошлю, батюшка Иван Христпановпч, — послушно ответила жена, но не ушла сразу же в кухню распорядиться, а стояла у стола, нерешительно глядя на мужа.
— Ну, что еще? — с неудовольствием спросил Тирст.
(Нарушался установленный раз навсегда распорядок: о домашних делах только вечером. «С утра надобно иметь свежую голову для дел казенных».)
— Видела Марью Антоновну, говорит, сам скоро вернется и сразу же уедет отсюда. Не будет Василий Прокофьич служить в заводе…