— Ой, горе мое! С ума так сойду! — крикнула в голос, швырнула ковш на землю, убежала на огород, упала в траву меж кустов смородины и заплакала злыми неутешными слезами.
2
В конторе подпоручику вручили пакет, доставленный только что с нарочным из Иркутска.
Подпоручик поспешно сорвал сургучные печати.
«Настоящим имею честь уведомить вас, милостивый государь, что по распоряжению Его Высокопревосходительства Михаила Семеновича надлежит вам, с получением сего, немедля выехать в Иркутск.
Подписал: член Совета, управляющий Горным отделением…
Скрепил: столоначальник…»
При всей определенности предписания суть его была непонятна. Как следовало понимать распоряжение выехать?..
Выехать для доклада о том, что установлено при ознакомлении с делами завода?.. Или выехать совсем, прекратив дальнейшее расследование?.. И почему по распоряжению его высокопревосходительства?..
Категорическое предписание можно было истолковать двояко. Или генерал–губернатор придает делам Николаевского завода столь важное значение, что решил сам ознакомиться с докладом о их состоянии и дать личные свои указания. Либо главному горному ревизору удалось напасть на след пропавшего без вести Якова Могуткина, либо иным каким путем разоблачить козни Тирста — ив дальнейшем пребывании подпоручика Дубравииа в заводе нет надобности…
Тирст был не только удивлен, но, казалось, и огорчен непритворно, когда подпоручик сообщил ему о своем отъезде.
— Вот, право, незадача, сударь. Только вознамерился я прибегнуть к помощи вашей.
И стал просить подпоручика, чтобы задержался оя с отъездом и осмотрел доменную печь, находящуюся в ремонте.
— Капптан Треонин единственный инженер в заводе, а сейчас и мастеров знающих не имеем. Ждать же приезда Василия Прокофьевича весьма накладно. Летнего вр. еменн мало в запасе. А вы, батюшка Алексей Николаич, известно мне, железное дело отменно знаете. Имел случай слышать о том от самого Петра Антоновича. Так что уповаю на пашу помощь.
Вот тут бы и задать вопрос Тирсту: а куда же подевались все знающие мастера?.. Да и насчет печи можно бы спросить: не тем ли повредилась она, что загружаема была непросеянною рудой? И еще было о чем спросить Ивана Хрнстиановича…
Но подпоручик пребывал в полном расстройстве после того, как Настя так решительно отвергла его признания и не только не оценила его готовности пожертвовать для нее и своей карьерой и положением в обществе, а даже насмеялась над ним.
Уязвленная душа подпоручика и пораженное его сердце требовали целебного бальзама.
И хотя Иван Христнанович, которого сам же подпоручик считал личностью подлейшей и способной на всякие козни, менее всего мог пригодиться на должность врачевателя, вовремя употребленное льстивое слово оказало свою силу.