— Ты что! — крикнул Иван в ярости на себя и на нее.
Он схватил ее за руку, пытаясь отбросить в сторону.
— Ваня! Он мне жизнь спас!
Лицо Ивана скривилось, словно от нестерпимой боли. Он невнятно пробормотал какое‑то проклятие, сильным броском всадил нож в стену.
Подпоручик не сразу пришел в себя. Блеск занесенного над ним ножа ошеломил его, и на какой‑то миг все в душе его окостенело. Он не успел почувствовать ни страха смерти, ни радости избавления…
Только с непостижимой быстротой и как будто не в своем, а в чьем‑то чужом сознании промелькнуло, сменяясь одно другим.
…Искаженное гневом в ужасом лицо Насти, зажатый в руке ее узловатый сук… и капля воды, сверкнувшая на розовом соске…
…Презрительная усмешка па лице Насти, отталкивающей его протянутые к ней руки.
…Зеленый холм на крохотной, стиснутой тайгой полянке и темный, как нора, вход в землянку…
…Прожигающие своей ненавистью глаза на страшном бородатом лице…
Голос Насти, звучавший тревогой и волнением, вывел его из оцепенения.
— Алексей Николаич, не губи ты нас…
Никогда не слышал он такой мольбы в ее голосе.
Что с ней сталось?.. Где ее гордая дерзость?.. «…не губи ты нас…» Нас!.. Не за себя она молит… За этого лохматого бродягу… Вот кто встал между ними!.. И если убрать его с дороги…
Но тут же как будто кто‑то другой возразил с печальной усмешкой:
«Не можешь ты его убрать. Живой или мертвый, на свободе или в кандалах — всегда он будет стоять между вами… Опа не забудет… и не простит…»
— У тебя кровь, — сказал он с тревогой.
И услышал голос прежней Насти.
— Алексей Николаич! Что ты все о шкуре моей печешься. Ты душу мою пожалей!
— Садись, барин. Поговорим, — сказал Иван глухо.
Подпоручик бросил на него настороженный взгляд.
Иван усмехнулся и первый сел на свою колючую постель.
У подпоручика дрогнул желвак на щеке. Резко шагнув вперед, он снял фуражку, повесил ее на ручку торчащего в стене ножа. Сел на чурбак против Ивана и небрежным жестом откинул со лба нависшую па глаза белокурую прядь.
— Поговорим, хоть и не знаю, с кем.
— Иваном меня звать, а отчества мне не положено… Слышь, барин. Ты прости меня. Конечно, замах хуже удара. Да ведь на червя наступи и тот вьется… И еще тебя, барин, христом–богом прошу… Настя, вышла бы ты…
Настя хотела встать, но перехватила встревоженный взгляд подпоручика.
— Говори при мне, Ваня. Чай, пе чужие.
— Оставь ты ее, барин, сделай милость. Тебе побаловаться… а нам жить… Жена она мне…
— Жена! — изумясь, воскликнул подпоручик.
— Говори все, как есть, Ваня… Не венчаная…
— Будешь венчаная, — оборвал Иван. — Поди, есть поп в слободе!