Мои мысли прерывает Марк с выпученными глазами.
«Там все спортсмены алкоголя назаказывали и пьют», — говорит он со своим сильным акцентом.
Ну и что? В чём проблема? До тренировок ещё почти два дня, продышатся. Потом зато месяц не будут, взрослые люди — сами знают.
Я не люблю «строжить» и дёргать спортсменов по ненадобности. Думаю, Марк со мной ещё поработает и сам поймёт.
Прошу стюардессу пустить нас на часок в пустое отделение первого класса, где можно на столе разложиться с бумагами.
Идём туда, начинаются переговоры. Моя цель — обеспечить условия всем, в том числе и слаломистам, Джои нужно дать шанс спусковикам протестировать лыжи. По поводу гиганта прений нет, он необходим всем примерно в одинаковом объёме. Мы давно работаем вместе и уважаем друг друга, поэтому договариваемся быстро и заказываем коньяк.
В самолёте душно, сплю урывками и окончательно просыпаюсь, когда мы приземляемся на Гавайях. Здесь у нас первая пересадка. Гавайи — это часть Америки, поэтому меня с моим американским паспортом пропускают сразу. Канадцев из команды проверяют всех. Мне почему-то смешно, я — русский, но более «свой» в Америке, чем все канадцы.
Два часа ночи по местному времени, сколько по нашему — не помню. Не хочется ничего, кроме как лечь в нормальную постель. Наконец мы снова в самолёте, но на этот раз ненадолго, или так показалось. Выходим в аэропорту города Крайст Чёрч (церковь Христа) — ну и название... Но главное, что Христос не позаботился переложить наши вещи на самолёт местной авиалинии. Всё, что мы вчера грузили, просто опять лежит на полу. Правда, вещей ещё и прибавилось. На куче чехлов со спусковыми лыжами сидит наш сервисмен Пьер. Он летел из Калгари и прибыл на час раньше нас. Пьер с улыбочкой сообщает, что местные полёты находятся в другом здании аэропорта и туда ходит автобус. «Замечательно!» — думаю я и матерюсь, благо по-русски никто вокруг не понимает. Волочём всё к автобусу, причём в темпе, времени всего час.
Рассыпалась пачка с вешками, срочно ищем изоленту. Её, как всегда, упаковали куда-то на дно.
Выпрашиваю моток фирменной оранжевой ленты новозеландских авиалиний.
На улице пасмурно. Мы должны лететь с южного острова на северный. Через два часа приземляемся в Оклэнде. Под дождём иду искать контору, где заказаны микроавтобусы в прокат на весь месяц. Мне показывают два замызганных восьмиместных от «Тойоты». Я вдруг осознаю, что люди туда влезут, а вещи нет. Это вам не просторный «Форд». Третьего у них нет, да и мы всё равно бы не осилили его с нашим бюджетом. Просто не знаю, что и делать. Тут они предлагают грузовой прицеп. Это дешевле. Отсыпаю новозеландских долларов из пачки, и минут через сорок они находят прицеп. Подошедший Джои садится за руль одного микроавтобуса. Я влезаю во второй и оказываюсь на пассажирском сиденье. Забыл, что у них тут движение по другой стороне и руль справа. На протяжении последующих шести часов я, путаясь в передачах и боязливо озираясь на болтающийся прицеп, рулю за Джои. Он тоже толком не знает куда едет, но карта у него. Спортсмены посапывают, Марк молчит. У меня две цели — не отстать от Джои и не заснуть. В голове свербит одна мысль — только бы был снег, а не камни. Иначе мне труба, не смогу оправдаться за этот «зимний снег летом». Скажут: «Какого чёрта бюджет раздул и, как все, на ледники в Европу не поехал?»