— Подвода у ворот, грузимся, — скомандовал один из красноармейцев.
— Я его ищу уже несколько дней, — кивнув на Артёма, сказала Галина негромко, но он услышал.
— Что-то срочное? — спросил Эйхманис.
Галя сделала бровями: почему мы обсуждаем это при заключённых.
— Да куда он денется, — отмахнулся Эйхманис. — Потом закончишь свою работу. А то я свою гоп-команду амнистировал. Не с кем мне…
Начлагеря явно торопился отвязаться от своей подруги, догадался Артём.
Он шёл медленно к подводе, ожидая, что его окликнут и вернут.
Но этого не случилось.
Когда садился на подводу, увидел, как Галина с недовольным лицом идёт в сторону ИСО.
Кто-то из шедших по двору лагерников не поприветствовал Эйхманиса как положено, и он, минуту назад пребывавший в благодушном настроении, вдруг закричал в натуральном бешенстве:
— Кто? Кто такие? Рота! Не слышу? Командира роты ко мне!
Стоявший ближе всех красноармеец тут же помчался бегом, ещё не понимая, куда бежит.
Лагерники стояли побледневшие, глядя на Эйхманиса растаращенными глазами.
Начальник роты благоразумно не нашёлся, зато объявился командир взвода и был схвачен за ворот Эйхманисом.
— Что за дисциплина у вас? — кричал он хорошо поставленным, с яростным хрипом голосом. — Они не знают, как приветствовать начлагеря? Что у вас творится в роте? Слушать мою команду! Начальника роты перевести рядовым в тринадцатую! Этих всех в карцер! Роту после работ — на построение и три часа строевой подготовки!
«Вот так вам, имейте привычку приветствовать начлагеря, ага…» — размышлял Артём, поудобнее устраиваясь на подводе.
Он думал всё это не то чтобы всерьёз, а скорей с некоторой усмешкой над самим собою. Но всё-таки — думал.
И не стыдился себя.
* * *
Работой они занялись неожиданной и странной.
Сначала по дамбе, построенной ещё монахами, попали на остров Большая Муксольма. Там со времён игумена Филиппа, подальше от монастыря, разводили скотину. Эйхманис традиции не стал нарушать: издалека был слышен бычий рёв, виднелись огромные скотные дворы, пахло.
— Куда мы направляемся, не знаете? — шёпотом спросил у Артёма Митя Щелкачов.
Артём пожал плечами.
— В любом случае, — сказал, помолчав, — волноваться причин не вижу. Едва ли нас в сопровождении Эйхманиса повезут на тайные соловецкие рудники.
Митя улыбнулся, но озираться не перестал.
Эйхманис то уезжал далеко вперёд, то возвращался назад; заметил у дороги рябину и подъехал на коне сорвать гроздь.
Артём подумал-подумал и тоже, подождав, когда Эйхманис ускачет, спрыгнул с подводы, добежал до рябины. Хотя сомнения были: после начлагеря рвать ягоды… в этом имелся некоторый вызов…