…Во сне, будто не через одну дверь, а через сорок дверей, он услышал невозможно далёкую и в то же время слышную человеческую речь.
— А здесь что? А это? А тут? — повторял один и тот же голос, густой и неприятный настолько, словно это заговорила простуженная гусеница.
Артём понимал, что это явился какой-то чин из кремля и с ним были красноармейцы, потому что они непрестанно топотали туда и сюда и вот-вот должны были зайти в комнатку сторожа, а сторож спит, и ничем не занят, и это отличный повод немедленно его выгнать взашей, а то и отправить в карцер, но Артём всё равно ничего не смог поделать с собой и недвижно лежал, заваленный всем своим сроком, чёрной землёй, в которой искал клады, обрывками слов и жестов Эйхманиса, жаром Галины и её истекающим, влажным запахом, шёпотным бормотанием Василия Петровича, отвисшей губой Ксивы, культей Филиппка, баланами, крестом владычки Иоанна, варёными грушами из посылки Осипа…
— А тут нет пока ничего, закрыто, — соврал где-то рядом, почти над ухом Осип, и гусеница уползла за ним, и снова стало почти тихо, только кролики что-то разыскивали на чердаке, находили, съедали и снова разыскивали, передвигаясь словно не на лапах, а на квадратных колёсах.
«Или это Эйхманис?! — вдруг кто-то зарычал внутри Артёма. — Вдруг Эйхманис? Зайдёт и спросит: „А это кто? Артё-ё-ём! А чего ты тут делаешь?“»
…Артём загнал голову в самый рукав телогрейки и как умер: никаких сил уже не было бояться.
— Эй, да что же с вами такое, — тормошил его Осип. — Вы будете приступать к своим обязанностям или нет? Пора уже сторожить. Пойдёмте, я согрел вам чаю. И научу, чем кормить свинок.
Артём поднялся, отчего-то совершенно пьяный, с головой, вскипячённой от неожиданного и сильного сна. Путая ноги, пошёл вслед за Осипом.
Даже не спросил — Эйхманис приходил или кто другой. Предпочёл решить, что это было в бреду.
— Свинок буду кормить кроликами, — хрипло сказал Артём, — а кроликов — свинками.
* * *
Осип был человек, помнящий о том, что порядочность и порядок — слова однокоренные.
На кухне, где в своих ящиках за нехитрой деревянной загородкой обитали морские свинки, Осип повесил листок, где переписал их имена: Рыжий, Чиганошка, Чернявый, Желтица, Дочка и Мамашка.
«Он что думает, я с ними буду разговаривать?» — с мрачной иронией думал Артём.
Зато Осип действительно показал, где тут чайник — хоть и не согрел его, вопреки обещаниям.
Кормить морских свинок следовало овсом, брюквой и репой.
В отдельной клетке обитали ещё и белые мыши, тридцать штук. Артём поискал глазами: нет ли ещё листка, где перечислены все мыши по именам, и не дай Бог перепутать — сдохнут от обиды.