— Спрашивайте у Галины. Все были у неё, — поспешно отвечал Артём, сам себя уговаривая не торопиться.
Белозубый о чём-то поинтересовался у секретаря и вскоре вошёл вслед за Артёмом.
Секретарь тихо, но плотно прикрыл дверь к ним.
— Откуда такая куртка? — спросил белозубый. — ИСО?
— Рядовой заключённый двенадцатой рабочей роты, — отрапортовал Артём и тут же спутал, сам не зная зачем, следы. — Был временно переведён во вторую.
— Что-то я не видел у рабочей роты таких курток. Ничего не путаешь, сынок? — то ли издевался, то ли нет белозубый.
«С чего я тебе „сынок“, — быстро подумал Артём. — Не уверен, что ты мне даже в старшие братья годишься…»
— Награждён товарищем Эйхманисом за образцовую работу, — сам от себя не ожидая, наврал Артём. Что-то ему подсказывало, что так будет лучше. Да и что было сказать: куртку выдала Галина в день побега?
— И что ж ты наработал?
— Занимались при товарище Эйхманисе изучением географического ландшафта, флоры, фауны, — отчитывался, как карты выкладывал, Артём.
На кону стояла жизнь.
— А куда плавали с сотрудницей ИСО… как её тут… — заговорил полутораметровый с лохматыми бровями, направляясь за свой стол. Артём медленно перевёл на него взгляд и не понял, уселся ли он уже за стол или так и стоит там. Характерно, что носителю лужёной глотки рост его, кажется, не мешал — для полного мужского самоощущения ему вполне хватало голосовых связок и маузера на боку.
— Остров в пятнадцати верстах от лагеря… — ответил Артём.
— Цель путешествия? — теперь говорил только голосистый.
— Насколько я понял, составление и уточнение карт Соловецкого архипелага, — твёрдо отвечал Артём.
— Как обнаружили иностранных граждан? — малорослый закурил папиросу, показавшуюся очень большой рядом с его маленькой головой.
— Они развели костёр на острове, мы заметили.
— Они пытались оказать сопротивление?
— Нет, один из них, мужчина, был без сознания. Простыл, в бреду лежал. Но оружие у них было. Мы изъяли.
— Вы говорили с ними? — пепел малорослый стряхивал куда-то прямо в бумаги на столе.
— Нет. Они не владеют русским, а мы — иностранными языками.
Белозубый тоже подошёл к столу, встал за спиной своего малорослого товарища, посмотрел на бумаги — видимо, ему было можно. Обладатель голоса оглянулся назад. Белозубый кивнул вопросительно: мол, что?
— Да по бумагам всё верно, — сказал малорослый, оборачиваясь к столу. Когда он опускал глаза, брови свисали так густо, как если бы несколько лохматых, медленных пчёл сидело у него в районе надбровных дуг.
* * *
Его всё равно отправили назад: «Пусть пока посидит, — велел голосистый, вставая из-за стола в поисках пепельницы, которую сам же оставил на маленьком монастырском подоконнике, — а то вдруг опять уплывёт… Дело его разыщите мне! — велел секретарю. — Все приказы о внутренних переходах. Надо понять, чем они с Эйхманисом занимались… а то флора…» — и он захохотал так громко, что дрогнула ложка в стакане чая.