— К сожалению, об этом не подумали, — ответил он.
У всех троих были большие женские мешки, в которые мы положили все, что нам нужно.
Девушки оделись. Мы открываем дверь и видим повернутые спиной к огню три красивые фигуры, которые в этом одеянии имеют вид слегка запретный, хотя они и стараются показать, что вполне свободно себя чувствуют. Мы приближаемся к ним с дамским реверансом и целомудренной сдержанностью, соответствующими персонажам, которых мы представляем. Это приводит к тому, что они считают себя обязанными имитировать мужские манеры, но их нелепый наряд не соответствует тому, в котором можно было бы представать перед респектабельными дамами. Они были одеты курьерами, в костюмы тонкого полотна, как и мы, приталенные штаны, жилеты и очень короткие куртки, с волосами, заправленными в сетки и легкие колпаки, с обычным оружием из позолоченного и посеребренного картона. Их рубашки с большими жабо были, однако, обшиты прекрасными кружевами. Эти три девицы, одетые таким образом, должны были бы возбуждать наши желания безмерно, но мы их слишком любили, чтобы вспугивать. Если говорить помимо наших ролей и того, для чего это все служило, кузины, как и возлюбленная лейтенанта, показывали нам, что никогда в жизни не одевались мужчинами, и поведали нам о своем опасении, что, если их кто-нибудь узнает в этом одеянии, им придется бежать с бала. Они были правы, но несмотря на это мы использовали все свое красноречие, чтобы внушить им уверенность.
Мы сели за стол, каждый рядом со своей избранницей, и, против моего ожидания, первая, кто начал веселить общество, была любовница лейтенанта, которая решила, что нельзя хорошо играть роль мужчины, не будучи дерзкой; лейтенант защищался, давая ей по рукам, но она не прекращала бросаться в сражение. Обе кузины, боясь показаться менее умными, стали также предпринимать против нас смелые выходки. Зенобия, которая прислуживала нам за столом, не могла удержаться от смеха, когда «мой обожаемый» К. упрекнула ее, что мое платье сделано слишком открытым в груди, и я, вытянув руку, дал ей легкую пощечину, после чего она попросила прощения и поцеловала мне руку. Маркиз заявил, что ему холодно, и его фальшивый кавалер спросила, есть ли «у нее» штаны и попыталась пощупать, но быстро отдернула руку, придя в замешательство, что заставило нас всех расхохотаться, но она повторила это снова, хорошо разыгрывая роль влюбленного. Ужин был так же хорош, как и мой. Мы разогрелись от Амура и Бахуса. Мы находились за столом в течение двух часов. Мы поднялись, наконец, из-за стола, но я увидел, что кузины грустны. Они не могли решиться ехать на бал в своем экипаже. Маркиз отнесся к этой проблеме так же как и я, и считал их сомнение оправданным.