Ах, как мы смеялись, когда, усевшись друг подле друга, мы делились нашими мыслями!
— Зная, что ты влюблен в графиню А. Б., — сказала мне она, — я была уверена, что ты не придешь ужинать со мной.
— А я, зная, что твой любовник Греппи, я решил поймать тебя, приняв твое приглашение.
— Греппи мой друг; и если он в меня влюблен, он делает ошибку. До сих пор он не нашел секрета, как меня соблазнить.
— Полагаешь, он сможет его найти?
— Это трудно, так как я богата.
— Но Греппи еще более богат.
— Да, но я не думаю, что он любит меня больше, чем свое золото.
— Я подожду, моя прелесть; ты осчастливишь его, если у него хватит смелости разориться.
— Ты догадался; но этого не произойдет. А между тем, вот мы, вместе, после двадцати лет разлуки. Ты найдешь меня все той же, я в этом уверена.
— Это преимущество, которое дает природа только твоему полу. Ты найдешь меня другим, и мое сердце, которое все то же, стенает; но ты творишь чудеса.
Тереза их не сотворила. После ужина, питательного, но краткого, мы бросились в постель и предались любви; но после двух часов, наполненных любовью, Морфей овладел нашими чувствами. После пробуждения наша страсть возобновилась, и я покинул ее только после того, как пожелал ей доброго утра с тем же пылом, с каким пожелал сладких снов в четыре часа. Я направился к себе и увидел с удовольствием в моей комнате прекрасную Зенобию, которая сказала мне, что портной готов жениться в следующее воскресенье, если я не шутил с предложением, которое сделал. Чтобы убедить ее, что я не шутил, я сразу отсчитал ей двадцать четыре цехина. Преисполненная благодарности, она пришла в мои объятия, позволив покрыть себя поцелуями. Она должна была приписать открытой двери то, что она меня увидела не таким, как если бы она увидела меня до того, как Тереза меня опустошила. Долгий туалет, однако, вернул мне свежесть. Сделав прекрасную прогулку в коляске, я вернулся к графу, где застал маркиза Трюльци, который, как всегда, злил графиню. Он велел принести свой обед на шесть персон, и мы пообедали, очень весело.
Беседа коснулась моего платья, графиня, в самом деле ошеломленная, сказала, что я предназначил его даме, которая сделает меня влюбленным и счастливым. Маркиз вежливо заметил, что я заслуживаю самых лучших милостей.
— Кажется, — сказала графиня, — что вы подарите ваше платье персоне, у которой вы провели ночь.
Я ответил, что провел ночь, играя, и в этот момент вошел Клермон, говоря, что снаружи находится офицер, желающий со мной поговорить. Я выхожу и вижу красивого мальчика, который бросается меня обнимать. Я узнаю в нем Барбаро, сына венецианского нобля и брата прекрасной и знаменитой м-м Гритти, жены того Гритти Сгомбро