Я поднял ее силой с колен, сказал, что она меня взволновала, пообещал ей помочь, но потребовал, чтобы она успокоилась и даже чтобы съела кусочек со мной. Официант, без того, чтобы я ему что-то сказал, зааплодировал моему прекрасному поступку, принес еще прибор и велел принести еще одну кровать в мою комнату, что заставило меня рассмеяться.
Эта несчастная женщина, ужиная с превосходным аппетитом, хотя и очень грустно, заставила меня вспомнить матрону из Эфеса[31]. После ужина я предложил ей на выбор, либо я ничего не делаю для нее и предоставляю ее в Лейпциге ее судьбе, либо она постарается собрать все свое добро, отправится в Дрезден вместе со мной, предпримет там все необходимое, и я дам ей сотню дукатов золотом, когда буду уверен, что она не отдаст их этому несчастному, который довел ее до того состояния, в котором она теперь находится. Она не долго раздумывала, чтобы принять это второе предложение, и привела на это добрые и разумные резоны, что, оставшись в Лейпциге, она не видела возможности быть полезной несчастному и существовать самой хотя бы двадцать четыре часа, потому что не имела ни су и ничего, чтобы продать. Ей оставалось бы только просить милостыню, либо заняться проституцией. Она привела еще одно здравое соображение. Она сказала, что если я дам ей сразу сотню дукатов, и она воспользуется ими, чтобы вытащить из тюрьмы этого несчастного, она окажется, тем не менее, в нищете, не зная, как уехать, ни, если уезжать, то куда направиться. Она сказала, что все ее добро находится у хозяина, у которого она жила последние три недели, и что может так быть, что он его отдаст, если ему заплатить только то, что она ему должна, и не станет обращать внимания на секвестр, наложенный банкиром на все ее добро после того, как он учел фальшивый вексель. Я пообещал ей найти завтра ловкого человека, который постарается все это проделать, и после этого, поцеловав ее, сказал идти ложиться спать. Но вот что меня удивило:
— Я предвижу, — сказала она, — что, либо по склонности, либо из вежливости, вы можете прийти ко мне, чтобы потребовать платы, которую я вам наверняка должна, и которую я вам и с охотой и из благодарности предоставлю; но я не должна дожидаться этого момента, чтобы предъявить вам новость, столь же неприятную для вас, сколь унизительную для меня. Посмотрите на эту рубашку и посудите сами о состоянии, в котором я нахожусь.
Приложив руку к голове, я ответил ей только:
— Идите спать, мадам, вы достойны лучшей участи.
Я до сегодняшнего дня не знаю, пошел ли бы я на риск опять потерять свое здоровье, будучи только что излечившимся от такой же болезни, не проделав предварительно необходимых обследований, чтобы быть до конца уверенным, но достоверно одно, что она могла бы легко [2985] меня обмануть, и это новое несчастье меня в высшей степени бы опозорило и, возможно, всерьез отвратило бы от жизни. У этой француженки были чувство и превосходное сердце, то дурное настоящее, что предоставила ей природа, было причиной всех ее несчастий.