— Вы сами скажите мне, — говорю я, чем я могу быть вам полезен.
— Предоставив нам ваше общество и ваши знакомства.
— Что касается моего общества, — я иностранец, это мало чего стоит, я буду заходить к вам, вы приходите ко мне, когда хотите, и доставите мне этим удовольствие; но я никогда не ем у себя. Что касается моих знакомств, вы понимаете, что, будучи иностранцем, я нарушу правила, представляя вас вместе с мадам. Она ваша жена? Меня спросят, кто вы и что вы собираетесь делать в Петербурге. Что я должен говорить? Я удивлен, что принц Карл не адресовал вас к другим.
Я лотарингский дворянин, я приехал сюда для собственного развлечения; м-ль ла Ривьер, что вы видите — моя любовница.
Я не знаю, кому вас представлять с такими данными, а впрочем, я полагаю, что вы можете видеть нравы страны и развлекаться, и не имея ни в ком нужды. Спектакли, променады, даже развлечения двора открыты для всех. Я полагаю, что деньги вам не нужны.
— У меня совершенно нет денег, и я ни от кого их не жду.
— У меня их тоже не слишком много; вы меня удивляете. Как вы могли совершить такую глупость приехать сюда без денег?
— Это она сказала, что они нужны нам лишь со дня на день. Она заставила меня выехать из Парижа без единого су, и до настоящего времени мне кажется, что она права. Мы жили повсюду.
— Значит, кошелек находится у нее.
— Мой кошелек, — говорит она, — в кармане моих друзей.
— Я услышал, и я вижу, что у вас друзья должны быть по всей обитаемой земле; если бы у меня был кошелек, то для дружбы такого рода я бы вам его тоже открыл; но я не богат.
Бомбак, гамбуржец, с которым я познакомился в Англии, откуда он удрал из-за долгов, приехал в Петербург, где имел счастье поступить на военную службу; сын богатого негоцианта, он держал дом, слуг и экипаж, он любил девушек, вкусную еду и игру, он в открытую делал долги. Он был некрасивый, живой и изворотливый. Он пришел ко мне как раз, чтобы прервать разговор, который я начал со странной путешественницей, которая держала свой кошелек в карманах своих друзей. Я представил ему месье и мадам, рассказав ему все, за исключением главы относительно кошелька. Бомбак, в восторге от авантюры, стал делать авансы ла Ривьер, которая их восприняла в тоне своей профессии, и в четверть часа я со смехом убедился, что она была права. Бомбак пригласил их к себе обедать на завтра, а сегодня уговорил ехать с ним в кабак Красный, чтобы там пообедать попросту; он попросил меня ехать тоже, и я согласился. Заира спросила меня, о чем речь, поскольку не понимала по-французски, и я ей все рассказал. Она сказала, что если речь о том, чтобы пойти в Красный, она тоже хочет, и я согласился, поскольку это была чистая ревность, и я опасался последствий, которые выражались в дурном настроении, в слезах, в отчаянии, которое несколько раз вынуждало меня ее поколачивать; это было главное средство убедить ее, что я ее люблю. После колотушки она постепенно становилась нежной, и воцарялся мир и праздник любви.