«Поздравляем захватом власти держитесь стойко готовьтесь созыву съезда Советов.
Предгубкома Харитон Рулев».
Вечером с Павлом пошли на телефонную передавать телефонограммы.
Знакомые телефонистки встретили нас приветливо.
— У вас кто теперь начальник? — спросил я.
— Сами, — ответила младшая.
— Хорошо. Но чтобы вас никто не обидел, слушайтесь вот этого, — указал я на Павла. — Ему вручили вашу судьбу. А сейчас нам приказано передать в волости, — и я показал на листы исписанной бумаги. — Соединить недолго?
— Кто умеет, быстро, — ответила старшая и включила первую волость.
— Алексеевка? Приготовьтесь. Телефонограмма. Да, да, от земства…
— От какого земства? — перебил я.
— От кого же тогда?
— От кого? Просто говорите «примите» и все.
Вновь начала вызывать волости.
— Аргамаково?.. Говорит центральная. Телефонограмма. Не все ли равно, от кого? — посмотрела она на меня. Закрыв трубку, вполголоса прошептала: — Противный пьянчужка. «От кого, да что».
— Говорите: «От Совета депутатов», — сказал я.
Заработала телефонная. Надо вызвать тридцать две волости. Надо переговорить с каждой, спросить, кто принимать будет. Более часа вызывала она. Переругивалась по телефону, спорила с невидимыми секретарями. Телефонистка по голосу знала, кто говорит, и походя давала почти каждому характеристику. В большинстве секретарями были те же волостные писари, народ прожженный.
— Поим?.. Тарханы? Телефонограмма… Ждите звонка.
Я рядом с телефонисткой. На столике у меня текст обращения. Вызов идет к концу.
— Свищевка? Здравствуй, Ваня… Да, я… Некогда сейчас… Телефонограмма срочная. После поговорим.
Когда вызвали последнюю по алфавиту волость, обе телефонистки вздохнули. И я вздохнул. Дальше предстоит моя работа. Как это выйдет: говорить сразу со всем уездом!
— У вас готово? — спрашивает телефонистка.
— Крутит, — храбрюсь я.
Вновь принялась включать, на этот раз только повторяя:
— Агапово, Болкашино, Владенино…
Мгновенно представил себе, как во всех волостях уселись за разные столы разные люди. Кто приготовил карандаш, кто ручку, и вот ждут. Ждут, когда им, волостным писарям, почтенным, седым, лысым, старым или молодым, начнет диктовать телефонограмму какой‑то сельский писаришка, фамилию которого они не слышали.
Телефонистка, совершенно разукрасив коммутатор разноцветными шнурами, продолжительно покрутила ручку.
— Всем слышно? — спросила она Словно дождь в лесу зашумел. Телефонистка улыбнулась.
— При–го–товь–тесь!
Молча, почти торжественно, передала мне трубку. Рука у меня задрожала, и самого проняла дрожь. Никак трубку к уху не приложу. А когда приложил, чуть не отшатнулся. Мать родная, что там делается в ней, в этой маленькой трубке! Будто внезапно прислонился к пчелиному улью. А секретари, не теряя времени, уже начали между собою здороваться, переговариваться, расспрашивать друг друга, кашлять, хрипеть — настоящий базар! Набравшись духу, громко кричу: