— Не надо! — Лидер партии повысил голос, чтобы быть услышанным. — Прошлое умерло. Оставьте его в покое.
Министр по иммиграции приподнял стакан, выпил содержимое до дна и предложил Ричардсону:
— Если хотите выпить, смешайте себе сами.
— Спасибо.
Брайан Ричардсон повернулся к столу, на котором стоял поднос со стаканами, льдом и бутылками. «Мне необходимо выпить», — подумал он. И щедро налил себе виски, добавив льда и имбирного эля.
Повернувшись, он обнаружил, что Харви Уоррендер пристально смотрит на него.
— Вы никогда мне не нравились, — сказал министр по иммиграции. — Не нравились с самого начала.
Брайан Ричардсон пожал плечами:
— Ну, я полагаю, вы в этом отношении не единственный.
— Вы всегда были человеком Джима Хоудена, а не моим, — держался своего Уоррендер. — Когда Джим захотел сделать вас главой партии, я выступил против. Джим, наверно, рассказал вам об этом, пытаясь настроить против меня.
— Нет, он никогда мне этого не говорил. — Ричардсон отрицательно покачал головой. — И не думаю, чтобы он хотел настроить меня против вас. Для этого нет никаких оснований.
Внезапно Уоррендер спросил:
— А что вы делали во время войны?
— Какое-то время был в армии. Ничего выдающегося не совершил. — Он не стал упоминать, что три года провел в пустыне — в Северной Африке, потом была Италия, где он прошел через жестокие бои. Бывший сержант Ричардсон редко говорил теперь об этом, даже с близкими друзьями. Воспоминания о войне, череда пустых побед утомляли его.
— В этом вся беда тех, кто вытащил легкий билет. Вы все выжили… А вот те, кто сыграл наибольшую роль… — Глаза Харви Уоррендера снова вернулись к портрету. — Многие из них не выжили.
— Господин министр, — сказал глава партии, — не могли бы мы сесть? Я хочу кое о чем с вами поговорить.
Ему хотелось побыстрее с этим покончить и уйти из дома. Впервые он задумался о том, в своем ли Харви Уоррендер уме.
— Что ж, пошли туда. — И министр по иммиграции указал на два стоявших напротив друг друга кресла.
Ричардсон опустился в одно из них, а Уоррендер подошел к столу и плеснул в стакан виски.
— Ладно, — сказал он, садясь, — приступайте.
Что ж, решил Ричардсон, можно прямо и приступить.
И он спокойно произнес:
— Я знаю о соглашении между вами и премьер-министром — о руководстве, о лицензии на телевидение и обо всем остальном.
Наступило молчание. Затем, сузив глаза, Харви Уоррендер прорычал:
— Это Джим Хоуден сказал вам. Он все врет…
— Нет. — Ричардсон категорически покачал головой. — Шеф ничего мне не говорил, и он не знает, что мне это известно. Я думаю, он был бы в шоке, если бы узнал.