— Ах ты, чертов врун! — Уоррендер вскочил пошатываясь.
— Можете так думать, если вам угодно, — спокойно произнес Ричардсон. — Но зачем мне лгать? В любом случае, как я об этом узнал, не имеет значения. Факт тот, что я знаю.
— Отлично, — забушевал Уоррендер, — значит, вы приехали шантажировать меня. Так разрешите сказать вам, господин Модник, Лидер партии, что мне плевать, если об этой договоренности стало известно. Вы грозите мне раскрыть это, а посмеюсь-то я. Я вас переплюну! Созову репортеров и сообщу им — вот здесь, сегодня!
— Сядьте, пожалуйста, — уговаривал его Брайан Ричардсон, — и не надо ли нам понизить голос? А то мы можем потревожить вашу супругу.
— Ее тут нет, — отрезал Харви Уоррендер. — В доме вообще никого больше нет. — Тем не менее он сел на свое место.
— Я приехал сюда не угрожать, — сказал лидер партии. — Я приехал просить. — Он попробует сначала пойти само собой разумеющимся путем, решил Ричардсон. Надежда на то, что ему удастся преуспеть, была слабой. Но к альтернативному ходу надо прибегать лишь в том случае, если ничего не получится.
— Просить? — переспросил Уоррендер. — Что вы под этим подразумеваете?
— Именно это. Я прошу вас прекратить влияние на шефа, подвести черту под прошлым, отказаться от подписанного вами соглашения…
— О да, — саркастически произнес Уоррендер, — я так и думал, что вы до этого дойдете.
Ричардсон постарался говорить как можно убедительнее:
— Ничего хорошего из этого нынче не получится, господин министр. Неужели вы не видите?
— Все, что я вдруг увидел, — это почему вы предприняли такой шаг. Пытаетесь оберечь себя. Если я выведу на чистую воду Джима Хоудена, ему конец, а если ему конец, то конец и вам.
— Такое может случиться, — устало произнес Ричардсон. — И поверите вы мне или нет, но я об этом много не думал.
А ведь это правда, рассудил он: такая возможность меньше всего была у него на уме. И он подумал: зачем он этим занимается? Из лояльности к Джеймсу Хоудену? Он полагал, что частично это так, но настоящий ответ должен быть более весомым. Не потому ли он занялся этим, что Хоуден, несмотря на все свои ошибки, был хорошим премьер-министром для страны и хотя кое-кому и потворствовал, чтобы удержаться у власти, он за это больше дал стране, гораздо больше? Он заслуживал — как и Канада — лучшей участи, чем позорное поражение и бесчестье. Пожалуй, подумал Брайан Ричардсон, то, что он сейчас делает, — своего рода акт патриотизма.
— Нет, — сказал Харви Уоррендер. — Мой ответ — положительно и окончательно нет.
Значит, все-таки придется пустить в ход оружие.