Или же горькое разочарование, трагедия смерти сына привели его к помешательству? Ричардсон сам чувствовал боль сострадания.
Уоррендер же поверил, что над ним будут смеяться. Лицо его дергалось. Внезапно он бросился к камину и схватил со стоявшей рядом подставки кочергу. Размахнувшись, он в ярости принялся бить по портрету, рубя его, раздирая, пока не остались лишь рама и лоскутья полотна. Одним ударом он уничтожил самолетик, затем швырнул карту и пилотку в огонь. Повернулся, тяжело дыша, и спросил:
— Ну, вы удовлетворены?
Ричардсон тоже стоял. И спокойно произнес:
— Мне жаль, что вы так поступили. В этом не было необходимости.
Снова полились слезы. Министр по иммиграции чуть ли не с покорным видом сел в кресло. И почти инстинктивно потянулся к стакану с виски, который ранее поставил на стол.
— Ладно, — тихо произнес он, — я отдам вам соглашение.
— И все копии, как и ваше заверение, что других копий больше не существует.
Уоррендер кивнул.
— Когда?
— На это потребуется дня два или три. Мне надо поехать в Торонто. Бумага находится там в банке, в хранилище.
— Отлично. — И Ричардсон дал ему указание: — Когда бумага будет у вас, я хочу, чтобы вы передали ее непосредственно шефу. И он не должен знать о том, что произошло здесь сегодня. Это входит в наше соглашение, понятно?
Снова кивок.
Таким образом, договоренность получается на веру. Но теперь она не будет нарушена — в этом он уверен.
Харви Уоррендер поднял голову — в глазах его полыхала ненависть. Просто поразительно, подумал Ричардсон, с какой быстротой у этого человека меняются настроения и чувства.
— Было время, — медленно произнес Уоррендер, — когда я мог вас раздавить. — И не без раздражения добавил: — Я ведь, как вам известно, все еще в кабинете министров.
Ричардсон с безразличным видом пожал плечами:
— Возможно. Но, откровенно говоря, не думаю, чтобы вы все еще что-то значили. — И, подойдя к двери, громко сказал через плечо: — Не вставайте — я сам найду выход.
Пока Брайан ехал, он ощущал стыд, омерзение и надвигающуюся депрессию.
В этот момент Брайану Ричардсону больше всего хотелось иметь рядом близкого человека. Приближаясь к центру города, он остановился у телефона-автомата и, не выключая мотора в «ягуаре», позвонил Милли. Он молил про себя: «Пожалуйста, будь дома! Ты сегодня мне так нужна. Пожалуйста, пожалуйста!» Телефон продолжал звонить без ответа. Через какое-то время он повесил трубку.
Ему больше некуда было пойти, кроме как к себе на квартиру. Он даже обнаружил, что на этот раз надеется застать там Элоизу. Но ее не было дома.