— Если мы не объединимся, — озабоченно сказал Хоуден, — это будет самоубийством для Канады как страны… уничтожением.
— А мне кажется, будет самоубийством, если мы объединимся. — И Дейц невозмутимо сказал: — Мы и раньше переживали войны. Я предпочитаю снова это пережить — в качестве независимой страны — и рискнуть.
— Я надеюсь, вы пересмотрите свою позицию, — сказал Хоуден, — подумаете серьезно, тщательно.
— Я уже подумал. Наша линия в политике определена. — Лидер оппозиции улыбнулся. — Вы простите мне, если я придержу свои аргументы до дебатов и выборов. — И добавил: — Вы, конечно, объявите перевыборы.
— Да, — сказал Хоуден.
Дейц кивнул:
— Я так и полагал.
Словно договорившись, оба поднялись. Хоуден с трудом произнес:
— Полагаю, я должен поблагодарить вас за это. — И он посмотрел на конверт, который держал в руке.
— Лучше не благодарите. А то нам обоим станет неловко. — Бонар Дейц протянул ему руку. — Я ожидаю, что мы скоро станем сражаться друг с другом. И появятся ярлыки — всегда так бывает. Мне хотелось бы не чувствовать в этом чего-то личного.
Джеймс Хоуден пожал протянутую руку.
— Нет, — сказал он, — в этом не будет ничего личного.
И подумал: каким-то образом этот тощий человек стал словно бы выше.
Поспешно — минуты бежали с такой стремительностью — премьер-министр вошел в свой парламентский кабинет с пачкой бумаг в руке. Он был в колючем настроении.
Его ждали четверо: Ричардсон и Милли, только что приехавшая Маргарет Хоуден и Эллиот Проузи. Помощник взволнованно посматривал на часы.
— Еще есть время, — резко бросил Хоуден, — но только-только. — И спросил Маргарет: — Не подождешь ли ты меня внутри, дорогая?
Когда она ушла в его кабинет, он выбрал из кипы бумаг телетайп, который прислал ему Ричардсон. Это было сообщение о вердикте в Ванкувере: освобождение Анри Дюваля и порицание, вынесенное судьей Эдгару Крамеру. Он прочел это минуту назад, вернувшись в палату.
— Худо дело, — начал Ричардсон, — но мы можем спасти…
— Я понимаю, — прервал его Хоуден. — Это я и намерен сделать.
Он почувствовал свободу действий, которой не было раньше. Несмотря на трагедию с Харви Уоррендером, угроза ему лично исчезла. У него в руке было прошение Уоррендера об отставке — небрежно написанное, но тем не менее действительное.
И он сказал главе партии:
— Сегодня днем дайте в прессе заявление, что Дювалю будет немедленно выдана временная иммигрантская виза. Можете процитировать меня, сказав, что никакой апелляции на решение ванкуверского суда не будет, как и попыток депортировать Дюваля. А также, что по моей личной рекомендации кабинет министров обсудит возможность издания правительственного декрета о предоставлении Дювалю как можно быстрее полного иммигрантского статуса. Вы можете добавить что-то насчет того, что правительство, как всегда, уважает прерогативы судов и права индивидов. Все ясно?