Надев шорты и майку-борцовку, она спустилась вниз.
Ей сразу бросилась в глаза записка, прилепленная к сетчатой входной двери.
ЭМИЛИ, ЭТО ДЕДУШКА ВАНС. ЗАБЫЛ ТЕБЕ СКАЗАТЬ, ЧТО КАЖДОЕ УТРО Я ХОЖУ ЗАВТРАКАТЬ В РЕСТОРАНЧИК. НЕ ХОТЕЛ ТЕБЯ БУДИТЬ. Я ТЕБЕ ЧТО-НИБУДЬ ПРИНЕСУ, НО НА КУХНЕ ЕСТЬ ПОДРОСТКОВАЯ ЕДА.
Записка была написана большими печатными буквами, съезжавшими со строчек на разлинованном листе, как будто дед за своей огромной рукой сам не видел, что пишет.
Эмили сделала глубокий вдох и напомнила себе, что мир далеко не всегда соответствует ожиданиям. И все равно было обидно. Сегодня ее первый день в доме деда, а тот даже не захотел позавтракать вместе с ней.
Снаружи раздался шорох листьев. Эмили испуганно вздрогнула, подняла глаза и увидела сквозь сетку на двери, как на крыльцо поднимается женщина лет тридцати пяти. У нее были светло-каштановые волосы и очень красивая стрижка-каре, удлиненная по бокам. У Эмили тоже было каре, но оно никогда не лежало так стильно. Поэтому Эмили собирала волосы в короткий хвостик, из которого вечно выбивались пряди.
Женщина заметила Эмили, только когда поднялась на самую верхнюю ступеньку.
— Привет, — улыбнулась она, подходя к двери. — Ты, наверное, внучка Ванса.
Эмили заметила, что у нее очень красивые темно-карие глаза.
— Да, я Эмили Бенедикт.
— Я Джулия Уинтерсон. Живу в том доме. — Она слегка повернула голову, указав взглядом на желтый с белой отделкой соседний дом. Вот тогда Эмили и заметила в ее волосах ярко-розовую прядь, убранную за ухо. Это смотрелось странно и неожиданно для женщины с таким симпатичным, открытым лицом, одетой в обсыпанные мукой джинсы и белую блузку в крестьянском стиле. — Я принесла тебе яблочный торт. — Она открыла коробку, которую держала в руках, и показала Эмили нечто, похожее на стопку очень больших коричневых оладий, проложенных слоями густого джема. — Это значит… — Женщина на мгновение замешкалась, подбирая слова. — Это значит «добро пожаловать». Да, у Мэллаби есть свои недостатки. Наверное, мама тебе рассказывала. Но в этом городе отличная кухня. Пока ты здесь, питаться будешь отменно. Хотя бы какое-то удовольствие.
Эмили уже и не помнила, когда в последний раз ела что-нибудь с удовольствием, но не стала говорить об этом Джулии.
— Мама ничего не рассказывала мне о Мэллаби, — сказала она, глядя на торт.
— Совсем ничего?
— Ничего.
Джулия, кажется, онемела от удивления.
— Что? — спросила Эмили, подняв глаза.
— Нет, ничего, — Джулия тряхнула головой и закрыла коробку. — Может быть, отнесем его в кухню?
— Да, конечно. Входите. — Эмили открыла сетчатую дверь.