Третий солдат налетел на него, толкнул на ящики и замахнулся ножом. «Художнику» удалось увернуться от удара, он схватил нападавшего за руку, согнул ее и удерживал, пока тот не выронил оружие. Потом сильно ударил локтем в горло и услышал, как там что-то хрустнуло.
Держась за горло и хватая ртом воздух, солдат стал оседать на землю.
Вокруг раздались голоса и топот ног. «Художника» окружила целая толпа.
— О боже! — воскликнул один из солдат, осветив фонарем распростертые тела.
— Кто стрелял? — громко спросил сержант и протиснулся к месту происшествия. — Что тут произошло?
— Я застал их за кражей опиума со склада, — объяснил «художник». — Вот он, этот брикет.
— И поэтому ты убил их? — Сержант не смог скрыть удивление.
— Так вы приказывали.
— Да, я так приказывал.
— Кроме того, они пытались меня убить.
— Трое, — произнес кто-то из задних рядов. — Он убил троих.
— И не просто троих, но своих. — Сержант внимательно посмотрел на художника. — Туземца прикончить легко, но чтобы своих? Трех человек! Ты уже убивал раньше?
— Нет, — солгал он.
— Другой на твоем месте мог бы и заколебаться.
— Господин сержант, у меня не было времени на раздумья.
— Иногда лучше не думать. Хорошо. Я хочу, чтобы ты кое с кем поговорил.
— Забудь о моем звании, и не надо обращаться ко мне «сэр», — сказал майор. — Расскажи о своем отце.
— Я его не знал. Моя мать не была замужем. Когда мне было четыре года, она встретила отставного солдата и стала жить с ним.
— Где он служил?
— С Веллингтоном при Ватерлоо.
— Ты жил с человеком, который помогал творить историю.
— Он никогда об этом не рассказывал. На ноге у него был большой шрам, но о нем он тоже ничего не говорил. Иногда по ночам он просыпался от кошмаров.
— Мой отец тоже сражался в битве при Ватерлоо, — сообщил майор. — И его мучили кошмары. Я спрашиваю, потому что порой это передается по наследству.
— Передается? Что?
— Способность глядеть опасности в лицо и не уклоняться от нее. Но поскольку ты не знал отца, мы не имеем возможности сказать, что именно ты мог от него унаследовать. Боязнь быть убитым или же убить самому способна парализовать людей. Только двадцать процентов наших солдат могут побороть эти страхи. Остальные восемьдесят служат прикрытием для настоящих воинов. Похоже на то, что ты входишь в число двадцати процентов.
— Я всего лишь оборонялся.
— Против тебя было трое обученных солдат, но ты не уклонился перед лицом опасности.
Позади палатки майора инструктор показывал десятерым солдатам, как правильно завязывать узел на веревке, чтобы получилась годная для дела гаррота. Инструктор объяснял, что это оружие (любимое, кстати, у тугов, служителей богини Кали) не просто душит жертву, но еще и ломает ей трахею.