В приготовленные бокалы Виктор разлил почти натуральный яблочный сок, и жестом попросил всех замолчать.
— Ребята! Сегодня у нас очень важный день, — начал он, а Павлу стоило больших трудов не фыркнуть — уж очень не стыковался торжественный командирский тон Середы с плавками и полотенцем. — Правда, мы немножко задержались с его празднованием, но все знают, почему так получилось. Короче… — Виктор многозначительно помолчал, набрал воздух для продолжения, и неожиданно совсем не по-командирски закончил: — С днем рождения, Пашка! Тут тебе сейчас много чего желать будут, я уж коротко и по существу — чтобы ты вместе с нами удачно вернулся домой.
Когда сок был выпит, и все взялись за шашлык, Федор прокомментировал:
— Вот, во всем видно великого человека. Даже короткий тост за именинника смог в речь «да здравствуем мы» превратить.
— А что это будет за удачное возвращение, если без нас? — резонно заметила Юля, и Федор умолк.
Некоторое время все, включая Лиэлл, поглощали шашлык. Павел немного опасался за гостью, хотя Варвара утверждала, что земная пища вполне подходит и ей, поскольку метаболизм Лиэлл идентичен их метаболизму. Сама Лиэлл явно никакими подозрениями и опасениями не мучилась, а вполне с удовольствием ела. Поэтому Павел успокоился.
После того, как первые порции были съедены, Федор принялся за оставшееся мясо, отогнав попытавшуюся помочь ему Юлю воплем: «Шашлык не любит женских рук!», а Михаил взялся за гитару. Катя перебралась к нему поближе, и сначала они спели пару песен из своего репертуара, которые все очень любили слушать в их исполнении, а потом Михаил начал любимую, ставшую уже чуть ли не гимном маленького коллектива — «Ночь прошла». Подпевали все, третий припев пела уже и Лиэлл, хотя Павел с трудом мог различить ее новый голос в общем хоре, таким тихим он был.
— Красивая песня, — негромко сказала она, когда все замолчали, и только Михаил продолжал перебирать струны. — У нас давно не поют таких.
— Почему? — Павел не удержался от вопроса.
Лиэлл пожала плечами.
— Не знаю. Иногда я думаю, что жители моей родины просто изжили потребность в таком внешнем выражении своих чувств и эмоций. Они предпочитают петь где-то глубоко в душе. Моих соотечественников больше не интересует происходящее во внешнем мире, если только это не угроза лично им и нашей цивилизации.
— Насколько же вы старше нас? — осторожно спросил Виктор.
Павел понял, что он и этот вечер решил использовать для получения информации. Странно, но Лиэлл вполне была расположена отвечать.
— Тяжело сказать точно. По моим расчетам — что-то около двадцати тысячелетий, — чуть задумавшись, сказала она. — Как показал опыт, существует предел в развитии, за которым разум человека обращается вовнутрь. И единственное, что он хочет постичь — глубины самого себя. Впрочем, вам до этого состояния еще очень далеко.